Чуть больше двух недель осталось до выборов в Жогорку Кенеш – парламент Кыргызстана. ЦИК республики зарегистрировал 16 партий, уже определены их порядковые номера в бюллетенях. Предвыборная кампания не обходится без скандалов: граждане жалуются на подкуп избирателей, использование админресурса, а некоторым партиям пришлось судиться с избиркомом, чтобы попасть в бюллетени. О том, каких сюрпризов можно ожидать от этих выборов и какую роль в агитации партий играет ЕАЭС, корреспонденту «Евразия.Эксперт» рассказал директор аналитического центра «Трансграничная исследовательская сеть Центральной Евразии» Денис Бердаков.
– Денис Михайлович, 4 октября в Кыргызстане состоятся парламентские выборы, ЦИК уже завершил прием документов на регистрацию партий. Всего примут участие 16 партий. Какая из них является фаворитом предвыборной гонки?
– Это партия «Биримдик», потому что это одно из самых крупных действующих на сегодняшний день политических образований, и у них довольно четкая политическая концепция. Они взяли за основу социал-демократизм, плюс евразийство как внешнеполитический вектор.
Евразийство они понимают как инфраструктурную вовлеченность во взаимодействие между Китаем и ЕАЭС (в некотором смысле даже историческую предопределенность этого процесса и понимание того, что 800 000 (а по разным данным и до 1 млн) трудящихся из Кыргызстана работают на этом пространстве, понимание, что куда-то нужно продавать продукцию швейного производства, как-то эксплуатировать продукцию сельского хозяйства). Сейчас, в период фрагментации мира на макрорегионы их идеология и понимание – это ставка на Китай и ЕАЭС. Поэтому, наверное, они выступают с самой четкой и понятной людям идеологической позицией на этих выборах и являются ключевым претендентом на первое место.
– Что станет для граждан республики главным критерием при голосовании за кандидатов из определенной партии?
– Узнаваемость тех или иных лиц, потому что в Кыргызстане это и их связи, взаимосвязи с электоратом на местах является ключевым и определяющим моментом того, как люди голосуют.
– Каких изменений требует политическая ситуация?
– Это очень интересный вопрос и, как мне кажется, вообще центровой, потому что те процессы, которые начались с момента коронавируса (потеря рабочих мест наших трудящихся в России, Казахстане) – очень серьезные и сильно повлияли на политическую обстановку в Республике. К этим процессам относится и перекрытие границы с Китаем, которое нанесло огромный урон реэкспортной экономике.
В какой-то момент было вообще невозможно, а сейчас возможно, но со сложностями продавать продукты сельского хозяйства. В рамках ЕАЭС были закрыты швейные цеха, были проблемы с туризмом, который тоже является значимой частью экономики весны, лета и осени для Кыргызстана. Все это стало теми последними каплями, которые меняют экономическую модель государства, строившуюся изначально на экспорте товаров и рабочей силы в те места, где это было возможно.
Сейчас страна вынуждена переходить к новой индустриализации, и ей нужны рабочие места. Второе, что нужно стране – лучшее и более качественное использование того потенциала, которое дает географическое положение. То есть, сейчас надо цепляться за любой небольшой проект и любое соглашение от миллиона долларов в сфере политики, экономики, образования или военно-политического сотрудничества. Это становится приоритетным.
Если говорить честно, то все-таки последние 15 лет Кыргызстан развивался, несмотря на большое количество минусов. Реэкспортная модель вкупе с туризмом и горно-обогатительной отраслью, экспорт не только излишних, но даже и необходимых трудовых ресурсов позволяли выжить. Сейчас же ситуация изменилась, и нужно очень качественно прорабатывать каждый проект, работать жестко, сложно, индивидуально и технологично, а к этому здесь не привыкли.
И вот поэтому «Биримдик» людям и понятен. Они четко объясняют людям, где Кыргызстан находится, почему он там находится и где следует искать потенциал для роста, а местами даже не для роста, а для выживания.
Нам особенно нужно сейчас долго и нудно прорабатывать сельское хозяйство: стандарты, пастбища, угодья, маркетинговые стратегии, а при реэкспортной экономике можно было этим и не заниматься: там просто купил товар, провез его через границу, продал и получил свою выгоду. Сейчас возникают сложные технологические цепочки, которые просто требуют другого уровня и даже качества управления, и в этом, пожалуй, главный вызов.
– Вы упомянули, что в связи с коронавирусом люди потеряли работу. Если брать цифры, каковы оказались масштабы?
– Например, отрасль туризма. Иссык-кульская область, где находится озеро Иссык-Куль и где сосредоточена большая часть туризма, по разным оценкам, этим летом была задействована лишь на 10% от обычного уровня. Соответственно, мы можем говорить о десятках тысяч людей, которые недополучат свою прибыль – это и бизнесмены, и работающие люди.
Если мы говорим обо всем Кыргызстане, то там несколько десятков тысяч человек в течение нескольких месяцев не работало вообще. Например, швейники два месяца не работали, торговцы на базарах (а это десятки тысяч людей по стране) тоже не работали, а сейчас торговля упала на 30-40% от того уровня, который был: хотя ограничений уже почти нет, люди продолжают экономить.
Если мы говорим в целом по экономике страны, то есть не меньше полумиллиона человек, которые не до конца задействованы, мало работали и недополучили прибыль.
– Какое значение имеет тема сотрудничества с Россией и ЕАЭС в рамках предвыборной кампании?
– Эта тема поднимается сейчас очень ярко, причем всеми партиями. Из ТОП‑3 партий – это «Биримдик», «Мекеним Кыргыстан» и «Партия Кыргызстана» все так или иначе говорят о ЕАЭС и его стратегическом значении, о развитии сельского хозяйства и, соответственно, экспорте его продукции туда.
То есть, эти вопросы стоят в центре дискурса, потому что экономика очень жестко определяет предвыборную кампанию.
Люди хотят есть, людям нужна работа и стабильность, чтобы они знали, что завтра им будет разрешен въезд в Россию, Казахстан и другие страны ЕАЭС. Людям нужна стабильность в наших швейных цехах, поэтому все партии не могут это игнорировать и довольно четко прорабатывают эту тему.
– Чего стоит ожидать от предстоящего голосования? Будут ли какие-то сюрпризы?
– Да. Во-первых, не понятно, кто из первых трех партий сколько наберет, здесь уже большая интрига и во-вторых, есть еще другие 5-6 партий – «Республика», «Мекенчил» и другие, и кто из них пройдет в парламент, а кто нет – абсолютно не понятно. Могут пройти одна, две или даже три партии. Поэтому интрига огромная и неопределенности выше крыши.
В этом плане, в отличие от России или Беларуси, в Кыргызстане полная неожиданность. Кто пройдет, в каком формате и сколько – до конца не знает никто. Это, соответственно, формирует необычайно жесткую предвыборную кампанию с элементами митингов и мордобоев, с жестким накалом в социальных сетях. Это нормальная ситуация, потому что у нас все-таки парламентская республика, и парламент формирует правительство и вообще все. То есть, это не просто выборы в парламент как некие выборные группы, это действительно реальное влияние на все финансово-экономические, информационные и политические потоки. И те политические группы, которые это влияние получат, и будут определять как свое будущее, так и будущее зависимых от них людей.
– То есть уровень протестных настроений в республике достаточно высок?
– Мне кажется, что в России по-разному понимают, что такое протестные настроения. У нас люди недовольны в целом качеством жизни, но при этом оппозицию в Кыргызстане всегда представляют очень приличные люди. Каждые полгода-год они меняются (то есть сегодня они в оппозиции, а завтра – нет), поэтому да, уровень протестных настроений очень высок, но он не всегда выливается в поддержку той или иной партии.
– Какие существуют риски дестабилизации ситуации во время и после выборов?
– Митинги и шествия противников и сторонников, не согласных с результатами – это все для нас абсолютно нормально. Кыргызстан – страна неустоявшейся демократии, но здесь есть и конкурентная политика, чего нет во многих соседних странах.
Есть одна особенность, которая отличает нас от России, например, или Беларуси: те партии, которые входят в парламент, обладают и физическими группами влияния, и влиянием на силовиков, и на финансы, и на людей.
То есть, если они уже вошли в парламент, то защитить свои интересы смогут, а те, кто не прошел – уже нет. Условно говоря, они не смогут никакой майдан устроить (хотя у нас даже термин как таковой такой не употребляется). То есть победившие партии – это действительно те люди, которые в этой стране определяют почти все.
– Есть ли предпосылки для кардинальной смены состава правительства по итогам выборов?
– Да, есть.
– Останется ли действующий премьер-министр главой правительства?
– Скорее всего нет. У нас в среднем правительство меняется раз в год-полтора. Абсолютно понятно, почему так происходит: если правительство находится у власти больше этого срока, это начинает не устраивать другие элиты, они объединяются и сносят его. Такая политическая модель, опять же, кардинально отличается от России, Беларуси или Казахстана, где 5-8 лет может быть один и тот же премьер-министр. Для нас это невообразимо и это будет означать переход уже в авторитарную власть. Поэтому да, состав правительства будет сильнейшим образом изменен.
Партии продвигают своих ставленников, соответственно, сейчас у нас почти все партии новые и лишь 2-3 партии, которые были в предыдущем составе. Будет новый набор партий, и я думаю, что из топовых министров останутся только 2-3 человека и просто получат переназначение от коалиции, а остальные – нет. И, конечно же, этот премьер-министр, скорее всего, уйдет – изначально технически об этом договаривались.
