В сети ходят слухи о том, что афганские боевики готовят вторжение на территорию Таджикистана и могут сделать это в преддверии важнейших для страны президентских выборов – об этом рассуждает доцент Финансового Университета Геворг МИРЗАЯН.
Сплотимся, друзья
Душанбе сигналит об обострении ситуации на афгано-таджикской границе – по некоторым данным, туда прибыли десятки боевиков, в том числе и выходцев из Таджикистана.
21 июля вопрос обсуждался на заседании Совета Безопасности Таджикистана. Президент Эмомали Рахмон уже распорядился укрепить пограничный участок в районе Горно-Бадахшанской автономной области. Для детального ознакомления с ситуацией туда выехали высокопоставленные силовики, а также посол Афганистана в Таджикистане Мохаммад Захир Агбар.
Информации крайне мало, однако уже можно выделить две основные версии происходящего. Условные «мобилизационная» и «диверсионная».
Согласно первой, никакой реальной угрозы не существует. Граница на замке и охраняется, боевики в Афганистане заняты локальными боями (выработав модус вивенди с американцами, Талибан так и не сумел договориться о прекращении огня с Кабулом и стороны продолжают с энтузиазмом отстреливать друг друга) и на север не рвутся.
Однако угроза вторжения может мобилизовать электорат перед внешним врагом, что положительно скажется на рейтинге действующего президента накануне ближайших выборов. Да, вроде как исход выборов понятен, так как на сегодняшний день в республике нет рейтинговых оппонентов Эмомали Рахмона.
Теоретически, конечно, все может остаться как есть. Действующий глава государства Эмомали Рахмон имеет право переизбираться сколько угодно раз. Однако эксперты не исключают, что на нынешних выборах он уступит место старшему сыну и наследнику – Рустаму Эмомали, ныне председателю верхней палаты таджикского парламента. А поскольку и первый, и тем более второй вариант выборов являются своего рода референдумом, лишние очки к рейтингу не помешают.
Второго шанса не будет
Согласно второй версии, власть ничего не отыгрывает, а действительно опасается возможного вторжения. Как известно, процесс передачи власти от правителя наследнику делает государство и режим очень уязвимыми: смена элит (ведь с наследником приходят его люди) и изменение конфигурации на Памире порождает недовольных, которые вполне могут консолидироваться с теми противниками власти, которые еще действуют на территории Таджикистана. Консолидироваться, и осознать, что другого шанса сменить власть у них, возможно, и не будет.
В этой ситуации для оппозиционных сил вполне логично набирать бойцов в северном Афганистане, где местным боевикам, а тем более, если это этнические таджики – после победы талибов ничего хорошего не светит.
Учитывая протестные настроения в ряде районов страны, (усиленные экономическими проблемами в связи с коронавирусом, а также будущими проблемами из-за ожидаемого сокращения денежных переводов из России), переброска десятков, а то и сотен обученных боевиков из Афганистана может стать зажженным фитилем для пороховой бочки. И, как минимум, в случае взрыва привести к необходимости перенести выборы.
Вопрос в том, как власть в Таджикистане будет нивелировать вероятную угрозу.
При всех сложностях и проблемах возможен, конечно, промежуточный вариант – президент сам идет на эти выборы, а затем в ходе своей каденции передает власть сыну. Однако вряд ли это решит проблему.
Легитимность такой передачи будет весьма спорной, а у таджиков, как верно отмечают некоторые оппозиционеры из сегодня запрещенных в стране партий, нет опыта ненасильственной политической борьбы для оспаривания этой легитимности.
Рустам Эмомали должен победить на полноценных выборах, а угрозу безопасности нужно решать все-таки военным путем. Не исключено, что с помощью внешних сил.
Рустам Эмомали должен победить на полноценных выборах, а угрозу безопасности нужно решать все-таки военным путем. Не исключено, что с помощью внешних сил.
Кто поможет?
Тут Таджикистан, конечно, находится в сложной ситуации. От Ирана помощь вряд ли придет – между родственными государствами вот уже более четырех лет длится серьезный конфликт из-за преследования Рахмоном интегрированных во власть исламистов.
Поддержку китайцев принять, конечно, можно – но не приведет ли эта помощь к еще большему ущербу, чем вторжение банд исламистов? КНР уже является активным игроком в таджикской экономике – крупнейшим внешним кредитором страны, и требует в качестве оплаты за кредиты доступ к таджикским недрам. Что же потребует Китай в качестве платы за безопасность?
К тому же в условиях, когда госсекретарь США Майк Помпео открыто собирает «альянс свободных наций против тирании Китая», укрепление военно-технического сотрудничества с Пекином может быть для Таджикистана нецелесообразным.
Администрация Трампа действует по принципу «друг моего врага – мой враг», и, не исключено, что тогда активизирует деструктивную работу против нынешних таджикских властей. Как с территории Кыргызстана (где открыто работает множество американских НКО), так через Узбекистан, к которому американцы сейчас усиленно пытаются найти подход.
Вот и остается один игрок – Россия. Москва, как и прежде, заинтересована в обеспечении безопасности и стабильности Таджикистана.
России невыгодно начало любой смуты в республике, способной радикализировать таджикских мигрантов в России, а также усложнить и без того непростую задачу по поступлению в страны региона наркотрафика из Афганистана. Поэтому если угроза вторжения или переброски боевиков с афганской территории реальна, Москва окажет всю необходимую помощь в ее отражении.
ia-centr.ru
