Глубокая зона свободной торговли увеличит китайский экспорт в Евразийский экономический союз (ЕАЭС) на 31,8 процента (21,1 млрд долларов США) и евразийский экспорт в Китай на 52,4 процента (35,7 млрд долларов США). В результате ВВП КНР будет на 0,14 процента выше, ВВП ЕАЭС — на 0,7 процента. Это результаты комплексного исследования (пароль: EAEU2025), проведенного Юрием Кофнером, главным редактором «Евразийских Исследований» с использованием многоотраслевой модели частичного равновесия.
В октябре 2019 года между Китаем и Евразийским экономическим союзом вступило в силу «не-преференциальное» соглашение о торгово-экономическом сотрудничестве. Однако китайская сторона хотела бы добавить еще соглашение о свободной торговле, подразумевающее взаимное снижение импортных пошлин.
Однако, согласно оценкам Кофнера, было бы целесообразно сначала сконцентрироваться на полном осуществлении не-преференциального соглашения уже действующего между Китаем и ЕАЭС, прежде чем переходить к заключению соглашения о ЗСТ, поскольку, благодарю уменьшению не-тарифных барьеров, влияние первого формата на торговлю и благосостояние сторон будет значительно выше, чем у второго.
В случае ЗСТ: увеличение взаимной торговли на 18,1 млрд долларов США, дополнительный ВВП в 0,01 процента для КНР и в 0,3 процента для ЕАЭС.
В случае полной реализации не-преференциального соглашения: увеличение взаимной торговли на 38 млрд долларов США, дополнительный ВВП на 0,1 процента для Китая и на 0,4 процента для ЕАЭС.
Исследование подтверждает опасения, что дальнейшая взаимная либерализация торговли между Китаем и ЕАЭС усилит асимметрию структуры взаимной торговли между ними, согласно которой ЕАЭС усилит свою роль в качестве нетто-импортера китайских товаров с высокой добавленной стоимостью (электрические и неэлектрические машины, транспортное оборудование и т. п.) и в качестве нетто-экспортера сырья (нефти, металлов, пиломатериалов и т. д.), что в конечном итоге может замедлить процесс модернизации государств-членов и сделать их чрезмерно зависимыми от делового цикла Китая. Тем не менее, китайские компании могут быть склонны переместить часть своих производственных мощностей в ЕАЭС, где средние затраты на рабочую силу и цены на электроэнергию ниже, а также транспортные расстояния до европейского рынка короче.
Настоящим препятствием для углубления торгово-экономических отношений между Китаем и ЕАЭС может стать реализация крайне асимметричной «сделки первого этапа» между Соединенными Штатами и Китаем, которая вступила в силу в феврале 2020 года. В ней установлены конкретные цели для увеличения Китаем импорта товаров и услуг из США, составив 200 млрд. долл. США в 2020 и 2021 годах. Эти обязательства по закупкам противоречат многосторонней торговой системе и могут привести к значительным последствиям «отклонения торговли» и снижения доли рынка для других торговых партнеров КНР. Из-за данного соглашению к 2021 году импорт Китая из только из Российской Федерации может быть на 3,1 млрд. долларов США меньше, чем без него.
По словам экономиста, в нынешнем «не-преференциальном» соглашении также имеются два институциональных недостатка, которые необходимо устранить. Во-первых, данное соглашение в настоящее время не налагает на стороны ни строгих обязательств, ни санкций за их невыполнение. Без них нет гарантии и нет «негативного» стимула для сторон добиться прогресса во взаимной ликвидации нетарифных барьеров. Поэтому стоило бы внести соответствующие поправки в действующее соглашение. Однако реализация такого шага представляется маловероятной, поскольку даже сам Евразийский экономический союз, в отличие от ЕС, не имеет такого механизма. Во-вторых, данное соглашение не имеет четко определенной системы урегулирования торговых споров. В нем только предусмотрено, что «любые споры должны разрешаться сторонами посредством консультаций с целью достижения взаимоприемлемого решения», что повышает риск возникновения тупиковой ситуации при возникновении любого существенного спора. Следовательно, отдельный судебный орган должен иметь полномочия выносить решения по любому потенциальному торговому спору.
В любом случае, фактические результаты дальнейшей либерализации торговли между КНР и ЕАЭС будут в большей степени зависеть от готовности и усилий обеих сторон по взаимному снижению нетарифных барьеров. Таким образом, в рамках существующего соглашения, межгосударственная комиссия, указанная в нем, должна разработать и внедрить конкретные дорожные карты для поэтапной гармонизации и сокращения нетарифных барьеров — как межсекторальных, так и в конкретных секторах. Наибольшее внимание следует уделить, в частности, ТБТ, мерам СФС, таможенным процедурам, государственным субсидиям и средствам защиты торговли. Совместной комиссии может быть поручено выпускать ежегодный доклад о ходе работы по этому вопросу. Реальный прогресс в реализации этих дорожных карт, т. е. в отношении гармонизации и сокращения нетарифных мер, могло бы стать условием продвижения вперед к соглашению о свободной торговле.
