Удар по саудовской нефтяной отрасли, нанесенный в ночь на 14 сентября то ли Ираном, то ли ориентированными на него йеменскими группировками, стал по-настоящему сокрушительным. Его последствия будут куда значительнее, чем краткосрочные перебои в нефтедобыче королевства и колебания цены черного золота.
Эта атака наглядно показала, что около десятка примитивных дозвуковых крылатых ракет и пары десятков не самых продвинутых беспилотников достаточно, чтобы поставить под угрозу крупнейшую нефтедобывающую промышленность в мире.
Тот факт, что на защиту этой нефти тратится $67,6 млрд в год (оценка саудовского военного бюджета в 2018‑м), не меняет ровным счетом ничего.
«Я думаю, что саудовское руководство должно объяснить, каким образом страна, находящаяся на третьем месте в мире по общим военным расходам, […] не смогла защитить свой самый критически важный нефтяной объект от таких атак», – выразил всеобщее недоумение по поводу произошедшего экс-посол США в Омане Гэри Граппо.
Но здесь следует задаться вопросом: а почему мы вообще решили, что военная мощь может быть пропорциональна военным расходам и тем более величине ВВП? Последний довод при всей его смехотворности периодически всплывает на достаточно высоком уровне.
Например, недавно уволенный советник Дональда Трампа по национальной безопасности Джон Болтон как-то сказал, что «хотя российская экономика по размерам примерно как у Нидерландов (что, кстати, неправда. – «Профиль»), она по-прежнему тратит достаточно средств, чтобы модернизировать свой ядерный арсенал».
Проблема соотносимости ВВП и военных возможностей государства решается просто – эти два параметра не связаны напрямую. И это не раз доказывалось историей.
Самой большой экономикой первой половины XIX века была империя Цин. Однако это не помешало европейцам, а затем и японцам превратить ее в объект бесконечного грабежа.
Попытки объяснить такую ситуацию технологическим отставанием несостоятельны. В рамках «политики самоусиления» Китай начиная с 1860‑х построил целый ряд промышленных предприятий, изготавливавших вполне продвинутое для того времени оружие. Еще больше его закупалось за рубежом.
Это не принесло китайцам успеха. В катастрофическом для них сражении у устья реки Ялу 17 сентября 1894-го у китайцев было два новеньких немецких броненосца и десять крейсеров против восьми крейсеров у японцев. Китайцы были лучше вооружены, но их флот был разбит.
Китай привлекал множество европейских военных советников и перенимал западные тактические новшества. Все было бесполезно просто в силу несоответствия социальной структуры Китая и западной военной организации, которую он пытался перенять. Попытка поместить подданных традиционной конфуцианской империи в механически заимствованные западные организационные формы была обречена на провал. Различные составные части этой машины в такой ситуации не взаимодействовали так, как подразумевалось проектом; заложенные в нее инструменты мотивации, поддержания дисциплины, а также процедуры принятия решений не работали.
Здесь легко усмотреть параллели с Саудовской Аравией – страной, где крайне архаичная структура общества с массой феодальных и родоплеменных пережитков, сохраняющимся сословным расслоением сочетается с попытками построить современную военную машину, тратя на это огромные средства. Необходимость обеспечивать политическую лояльность армии архаическому правящему режиму и соблюдение интересов всех вовлеченных в политический процесс групп влияния несовместима с попытками построить военную организацию по западному образцу.
О том, как это работает, можно судить по посвященному Саудовской Аравии разделу американского военного справочника 2008 года. Прежде всего в нем отмечается низкая по сравнению с изобилующей синекурами госслужбой привлекательность военной карьеры. В результате мотивация военнослужащих крайне низка, они фактически не способны выполнять технически сложные задачи, требующие грамотности и внимания.
Офицерский корпус королевства не стал профессиональной корпорацией со своими традициями и ценностями – работа по его формированию была принесена в жертву ради трудоустройства и поддержания статуса многочисленных потомков правящего дома. Организационная структура и система управления армией специально раздроблены, чтобы исключить выступление военных против правящего режима; следствием этого является весьма низкий уровень взаимодействия между родами войск и видами вооруженных сил и слабое планирование.
Проблемы возникают прежде всего с обеспечением необходимых для современной армии квалифицированных младших технических специалистов. Эти люди должны быть не только грамотны, но и обладать определенным уровнем общей культуры, чтобы соблюдать сложные регламенты и процедуры ухода за боевой техникой даже тогда, когда их напрямую не контролирует руководство.
А в Саудовской Аравии при формировании командного состава в первую очередь учитываются не знания и реальные заслуги офицеров, а их происхождение. Примитивные институты и неразвитое политическое самосознание требуют примитивных же инструментов обеспечения лояльности армии, что, в свою очередь, ведет к подавлению инициативности командиров.
В сочетании с низким уровнем базового школьного образования в стране становится невозможной организация планирования сложных операций и особенно организации тылового обеспечения.
Хронические проблемы со снабжением, техническим обеспечением и комплектованием характерны для всех случаев, когда слаборазвитые в социальном отношении страны пытались построить эффективные военные организации путем раздувания оборонных бюджетов.
Факторы, делавшие невозможным строительство в Саудовской Аравии современной армии, были очевидны еще первым американским военным советникам, посетившим страну в 1950‑х. Они отмечали полную безграмотность населения; проблемы с повиновением и восприятием инструкций из-за средневековых представлений о чести; невозможность подготовки качественных технических кадров в достаточном количестве.
Величина оборонного бюджета в таком случае должна оцениваться с учетом массы поправок в сторону понижения его реальной величины. В значительной части они связаны с отсутствием в стране оборонной промышленности. А Саудовская Аравия в военно-промышленном отношении стоит ниже, чем Цинский Китай последних десятилетий своего существования.
Императорский Китай времен императрицы Цыси был в состоянии производить самостоятельно и в значительных объемах достойные образцы стрелкового оружия и артиллерийских систем, а также строить небольшие боевые корабли. Производство этой техники и ее обслуживание в войсках осуществлялось местными кадрами.
Сейчас, в XXI веке, оборонная промышленность Саудовской Аравии способна лишь собирать из импортируемых машинокомплектов отдельные виды иностранной военной техники (например, китайские беспилотники «Илун‑2»). Саудовцы также могут производить простые образцы легкой бронированной техники на базе иностранных автомобилей (например, легкие автомобили Al Shibl‑1 и -2 на базе Toyota Land Cruiser и автомобили с противоминной защитой Tuwaiq на базе Mercedes-Benz UNIMOG U‑5000). В целом из общих закупочных расходов вооруженных сил королевства на вооружения лишь 2% достаются национальным производителям.
Все вооружение приобретается Эр-Риядом за рубежом по завышенным ценам и, судя по всем доступным данным, с очень существенной коррупционной наценкой.
К этому добавляется неспособность саудовских военных самостоятельно обслуживать эту технику. По этой причине в королевстве постоянно находятся тысячи специалистов с предприятий–производителей оружия. Их труд оплачивается по высшему разряду, поскольку без них техника работать не будет. Иностранные специалисты присутствуют не только на ремонтных предприятиях в тылу, но и на передовых базах. Они постоянно находятся в саудовских воинских частях, обеспечивая обучение персонала и содержание систем оружия, – число только британских контрактников, занятых такой работой, достигает 6300.
Для сравнения: главный противник Саудовской Аравии, Иран, при более чем втрое меньшем военном бюджете сумел создать мощную оборонную промышленность, обеспечивающую основные потребности вооруженных сил. Иран самостоятельно либо с ограниченной иностранной помощью производит полный спектр систем ПВО, включая систему большой дальности Bavar‑373 («иранский С‑300»), радиолокационные станции дальнего обнаружения, баллистические и крылатые ракеты, многочисленные виды легкого и стрелкового оружия, легкие подводные лодки, боевые катера и многое другое.
О весьма высоком уровне технической культуры в иранских вооруженных силах говорит тот факт, что страна продолжает использовать многочисленные образцы сложной военной техники, купленные в США режимом шаха более 40 лет назад. Их обслуживание осуществляется при полном отсутствии контакта с производителем.
В результате, если саудовский военный бюджет в реальности существенно меньше, чем кажется на первый взгляд, реальный военный бюджет Ирана значительно выше своих номинальных значений. Общие иранские военные расходы на 2018/19 финансовый год оценивались IISS в $19,6 млрд по текущему курсу. Однако недооцененность риала по отношению к доллару (курс по паритету покупательной способности примерно втрое ниже текущего) и то, что большинство техники производится внутри страны и вся она обслуживается своими силами, в корне меняет положение.
Наконец, иранские вооруженные силы могут опираться на созданную в стране мощную систему образования (Иран, кстати, среди лидеров по темпам роста числа научных публикаций в международных журналах), дающую образованный и мотивированный личный состав.
Известно, что иранская армия и Корпус стражей исламской революции, готовясь к войне с технически превосходящим противником, способным вывести из строя системы связи и управления в первые часы конфликта, делают ставку на поощрение инициативности своих офицеров, которых специально учат действовать самостоятельно в условиях недостатка информации.
Саудовская Аравия – характерный пример того, насколько обманчивыми и вредными могут быть попытки оценивать военную и, как следствие, политическую значимость государства по макроэкономическим показателям. Подобных попыток следует избегать в принципе, поскольку соотношение экономической и даже промышленной мощи с военными возможностями нелинейно и сильно меняет свой характер по мере развития науки и техники.
