Прочитал на сайте Central Asia Monitor интервью с поэтом и востоковедом Дастаном Кадыржановым о сегодняшнем состоянии нашего общества и его проблемах. На мой взгляд, получился, безусловно, интересный и содержательный разговор.
Как всякое публичное выступление думающего человека, это интервью вызвало у меня желание высказаться по принципиальным вопросам, затронутым в беседе. Пишу тезисно, поскольку даже краткое обоснование моих контрдоводов потребовало бы написания отдельной статьи по каждому из них. Надеюсь, данный пробел можно будет восполнить в случае, если возникнет дискуссия по этому поводу.
Начну с того, в чем я согласен с Кадыржановым. Согласен с его тезисом, что в нашем обществе отсутствует «ценностное единство». Согласен с ним и в том, что вовсе не отсутствие «единой национальной идеи» является причиной сегодняшнего кризиса и что она кроется в другом.
Но с некоторыми его тезисами мне трудно согласиться. В частности, с тем, который касается главного предмета рассуждений – причин кризиса. Кадыржанов говорит, что произошла «утеря» незыблемых морально-этических принципов, их «подмена» моральными суррогатами. И добавляет к этому «утрату» нравственного единства народа.
Столь акцентированное внимание на «утере», «подмене», с одной стороны, и на «единстве», с другой, предполагает, по крайней мере, наличие таких принципов и такого единства в прошлом – в далеком или недавнем. Но, как мне кажется, ценностного, нравственного, морального, да и любой другой формы единства духовного порядка не может быть у народа, который еще не сформировался как единая нация – носительница этих ценностей.
Мой тезис вызовет, наверное, несогласие многих читателей. Но я готов обсудить это, если возникнет необходимость.
Я думаю, что на самом деле сегодняшнее казахское общество культивирует и воспроизводит ценности архаичного патриархального прошлого, а именно партикулярные, частно-родовые ценности и нормы, радикально противостоящие универсальным принципам морали, этики и норм поведения.
На мой взгляд, эти ценности были законсервированы в годы советской власти. Но затем, на протяжении последних тридцати лет, реанимированы и реинтегрированы в современное казахское общество – усилиями как властей, так и всего казахского народа. Утверждение, конечно же, требующее обоснования. Я вполне осознаю спорность такого тезиса, но готов отстоять его в меру своих профессиональных возможностей.
Я убежден, что по своим фундаментальным характеристикам наше общество остается патриархальным, родо-племенным, если, конечно, не путать технико-технологические параметры экономики со структурой общества, его организацией и состоянием духа. Внимательный читатель найдет в интервью Кадыржанова достаточно богатую иллюстрацию этой архаичности: казнокрадство, «утеря» представления о том, «что такое хорошо и что такое плохо», «ограбление нации» и «приоритет личной наживы», «лжемораль тщеславия, лицемерия, чинопочитания и лизоблюдства».
Исходя из сказанного, нужно было бы говорить не об «утере» морального единства народа, не об амнезии народной памяти, забывшей, «что такое хорошо и что такое плохо», но об обществе, принципы организации и функционирования которого радикально противостоят аналогичным принципам современного западного общества. То есть об обществе патриархального типа. Поэтому хочу повторить еще раз: не забыл наш народ, что есть «плохо», а что есть «хорошо», но живет он (стал жить) по принципам дедов и прадедов, для которых «плохо», сделанное соседу - анонимному «казаху» в целом - было «хорошо» для «своих». Этим же принципом партикулярности характеризуется наше представление о «совести», «порядочности», «справедливости».
Словом, на мой взгляд, Кадыржанов путает следствие с причиной. Он полагает, что истоки нынешнего кризиса заключаются в действиях властей: в манипуляции общественным сознанием, в подмене понятий и прочем. И хотя тут есть оговорки, но они не выходят за рамки этой логики.
К примеру, он говорит: «Когда возник независимый Казахстан, мы провозгласили своими целями строительство свободного общества равных возможностей, уважения к личности, демократии, свободы слова и свободы конкуренции…, но не достигли своих же изначально провозглашенных целей». И называет причину провала: оказывается, «элита» решала совсем другие задачи, ставя своей целью личное обогащение.
Тут я не могу не задать Кадыржанову простой вопрос: почему казахи как народ не встали на защиту своих интересов, видя, что «элита» обворовывает страну? Ведь любому разумному существу свойственно защищать то, что принадлежит ему, его стране.
Ответ, возможно, состоит в том, что казахам не очень понятно само слово «страна», особенно если оно противопоставляется понятиям об «их» семье, «их» родственниках, «их» интересах.
Конечно, Кадыржанов задавался этим вопросом, поскольку далее в интервью он говорит о важности просвещения (с заглавным “П”) народа. Но сказаны эти слова в другом контексте, не относящемся к данному вопросу. Между тем очень важно знать, какое содержание вкладывает казах, когда он слышит разговоры об «обществе равных возможностей», «демократии», «свободе слова», «уважении к личности». И в процессе, так сказать, когнитивном, познавательном, и в смысле концептуализации познанного в уме, в воображении.
Ведь такая интеллектуальная работа, безусловно, нуждается в ментальных опорах в виде образов, ассоциаций, извлеченных из недр «родной» культуры, в процессе познавательного труда. А если таковых нет, то их предстоит разрабатывать (на этот раз уже философам) и предлагать народу в понятной, не в нарочито заумной форме. И уже потом провозглашать от его имени высокие идеи.
Надеюсь, меня не обвинят в том, что я примитивизирую этническое сознание казахов, приписываю чуждые их уму ментальные черты и несвойственный их этничности социальный характер. Просто я попытался обратить внимание на самое, с моей точки зрения, главное – на важность знания природы общества, в котором живем.
Все сказанное я хотел бы резюмировать двумя тезисами.
Первый. Причину кризисного состояния общества я вижу не в действиях властей. Во всяком случае, не только в действиях властей. «Заслуга» последних состоит в том, что они возродили и эксплуатируют патриархальные ценности народа с целью эксплуатации самого народа. Но фундаментальная причина кризиса заключается не в политической сфере, а в духовной. Сегодня стало очевидным, что бездумный возврат «к корням» оказался путем, который завел в тупик.
Второй (он напрашивается не из текста интервью, но из его контекста). Выход из кризиса, если говорить в смысле оперативном, видится мне, прежде всего, в политической воле нынешних руководителей страны. Логического противоречия с первым тезисом тут нет. Фактор «просвещенного монарха», к сожалению, остается актуальным для нашей страны.
Но он всегда будет оставаться только «фактором», то есть одним из вероятных вариантов развития, причем не исключающим в перспективе возможности установления крайних форм авторитаризма, если в стране не произойдет радикальной переориентации на другие ценности. Ценности, ориентированные на человека – «простого», как называют его с пренебрежением. Имею в виду то, что обычно называется феноменом Западного Гуманизма.
В интервью есть очень ценные суждения относительно других аспектов проблемы. Но я ограничился только этой стороной, потому что она показалась мне наиболее важной.
