«Скрывай свою силу, дожидайся удобного часа», – говорил Дэн Сяопин. В последние годы Китай всё громче заявляет о себе на мировой арене. Удобный час настал? По мнению многих наблюдателей, посредством своей масштабной инициативы «Пояс и путь» Китай перестраивает Евразию под свои нужды. Так ли это и насколько интересы азиатского гиганта сопрягаются с интересами его соседей – объясняют эксперты клуба «Валдай».
В апреле 2019 года в Пекине прошёл второй форум «Пояса и пути». Мероприятие, в котором приняли участие главы тридцати семи государств, подтвердило образ Китая как глобальной державы с глобальной повесткой. Всё больше стран выражает интерес к китайской инициативе повышения инфраструктурной связности Евразии – но и критика в её адрес звучит всё громче. На форум не прибыли представители ближайших соседей Китая: Индии, Японии и двух Корей. А также США – если на первый форум, прошедший в 2017 году, администрация Трампа отрядила чиновника из Совета национальной безопасности, то второй был показательно проигнорирован.
С 1970-х годов, когда Китай вступил на путь экономических реформ, развитие страны шло по принципу Дэн Сяопина – «скрывай свою силу, дожидайся удобного часа». Всё было подчинено задачам экономического роста, который составлял в 1990-е годы 10% в год. На международной арене Пекин вёл себя крайне сдержанно, не проявляя ни региональных, ни глобальных амбиций.
Мирный рост Китая в 1980–1990-е годы основывался на экономическом партнёрстве с США. Всё это время вашингтонский истеблишмент исходил из того, что интеграция азиатского гиганта в мировую экономику приведёт к тому, что Пекин станет частью возглавляемой США западоцентричной глобальной системы. Возлагались даже надежды на то, что формирование в Китае значительного среднего класса в результате экономических реформ способствует политическим реформам, и Китай в конечном итоге станет демократией по западному образцу, повторив путь Японии и Южной Кореи.
В середине 2000-х годов была выдвинута концепция «большой двойки» – неформального объединения США и Китая для осуществления глобального управления (ещё одно название для него – «Кимерика», то есть Китай + Америка). Однако симбиоза не получилось: Вашингтон обнаружил, что Пекин не устраивает роль младшего партнёра глобального гегемона.
Когда в 2008–2009 годах на Западе разразился кризис, приведший к упадку финансовой системы США и идеологии Вашингтонского консенсуса, Китай почувствовал, что настал его исторический момент. В июле 2009 года тогдашний председатель КНР Ху Цзиньтао выступил с речью, в которой призвал Китай увеличить свою силу и влияние в мире, а осенью 2013 года его преемник Си Цзиньпин выдвинул проекты Экономического пояса Шёлкового пути и Морского шёлкового пути XXI века по созданию сухопутных и морских транспортных коридоров в Евразии. Впоследствии они слились в проект «Один пояс, один путь», в последнее время именуемый Инициативой пояса и пути.
«К началу 2010-х годов объём накопленных китайских инвестиций за рубежом и экономическая вовлечённость Китая в процессы в разных частях мира стали крайне высоки, – рассказывает эксперт клуба «Валдай» Василий Кашин, старший научный сотрудник Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ. – Китай уже не мог защищать свои жизненно важные экономические интересы и обеспечивать свою экономическую безопасность, проводя прежнюю пассивную внешнюю политику».
В 2014 году Китай объявил о создании финансовых механизмов для реализации инфраструктурных проектов в рамках «Пояса и пути». Ими стали Фонд Шёлкового пути и Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (в последнем, несмотря на название, состоят два десятка стран Европы, Африки, Латинской Америки и Океании). Значение этого события трудно переоценить: впервые после окончания Второй мировой войны в мире появились глобальные финансовые институты незападного происхождения.
Осознание того, что США ошибались по поводу дальнейшей траектории развития Китая, хорошо выражают слова двух бывших чиновников администрации Обамы, которые приводит в своей Валдайской записке Роберт Мэннинг: «Сегодня Вашингтон сталкивается с самым динамичным и грозным конкурентом в современной истории. Чтобы правильно осознать этот вызов, необходимо избавиться от пустых надежд, которые так долго были частью подхода США к Китаю».
Крах иллюзий был неизбежен, говорит эксперт клуба «Валдай», профессор ВШЭ Гленн Дисэн: «По мере роста экономики перед Китаем во весь рост вставала необходимость обеспечить себе надёжный доступ к источникам энергоресурсов и транспортным коридорам и тем самым уменьшить зависимость от милостей США. По причине торгового дефицита не отличалась устойчивостью и взаимозависимость США и Китая: КНР зависела от экспорта в США, а США – от готовности Китая субсидировать их растущий бюджетный дефицит.
В конце концов, с наличием огромного долга уже не могли мириться ни США, ни Китай. Исчерпала свои возможности и стратегия развития КНР, ориентированная на низкий уровень оплаты труда и расширение экспорта. Приток рабочей силы из сельской местности сокращался, окружающая среда стремительно приходила в упадок, вызывало недовольство искусственное сдерживание внутреннего потребления и подъёма уровня жизни (таким способом поддерживалась низкая себестоимость производства, что обеспечивало конкурентные преимущества)».
Выдвижение Китаем инфраструктурных инициатив говорит о том, что на смену «мирному подъёму» приходит задача реорганизации Евразии под его нужды. «К достижению этой цели страна идёт тремя путями, – продолжает Дисэн. –
Во-первых, развиваются стратегические отрасли промышленности, для чего завоёвывается первенство в освоении самых передовых технологий новой промышленной революции, как то: сеть пятого поколения (5G) и технологии автоматизированного производства. Необходимо обеспечить интеграцию Евразии в рамках китайских технологических экосистем.
Во-вторых, для физического объединения Большой Евразии оборудуются наземные и морские транспортные коридоры.
В-третьих, создаются новые финансовые и экономические инструменты и организации: новые экономические блоки, инвестиционные банки, оперативные системы, торговые/резервные валюты и так далее».
Инициатива «Пояс и путь» является, по сути, политической надстройкой над процессом экономической экспансии китайских частных и государственных компаний, начавшимся с конца 1990-х годов, объясняет Василий Кашин: «Она вводит активность китайского бизнеса в определённые политические рамки и позволяет КНР использовать эту бизнес-активность для повышения своей роли в вопросах региональной политики и глобального управления».
За годы реализации «Пояса и пути» кристаллизовалось отношение к ней глобальных и региональных игроков. «Хотя Пекин ставит на первый план экономическую составляющую и отрицает наличие геополитических мотивов, внешнему миру в общем и целом очевидно, что проект нацелен не только на продвижение экономических проектов, но и на повышение политического влияния Китая, его возможностей в сфере реформирования глобального управления и системы международных отношений», – говорит эксперт клуба «Валдай» Александр Ломанов, главный научный сотрудник ИМЭМО имени Е.М.Примакова.
По мнению Гленна Дисэна, основной переменной, которая объясняет изменчивый характер отношения к инициативам Китая со стороны разных стран, являются геоэкономические последствия. «Они проистекают из намерений Китая интегрировать Большую Евразию на основе многополярности и не дать осуществиться попыткам США увековечить однополярное мироустройство, – говорит он. – Таким образом, главным противником Китая являются США и их союзники, такие как Япония, заинтересованные в сохранении на веки вечные западоцентричного status quo».
Накануне второго форума «Пояса и пути» вашингтонский Center for a New American Security выпустил доклад, посвящённый вызовам, с которыми сталкиваются страны, соглашающиеся работать с Китаем в рамках «Пояса и пути». Им грозит «эрозия национального суверенитета», если на основе соглашений о долевом участии, долгосрочной аренде или многолетних эксплуатационных контрактов Пекин получит контроль над расположенными на их территории объектами инфраструктуры, китайские проекты «непрозрачны», их осуществление способствует разрастанию масштабов коррупции, бремя китайских кредитов становится неподъёмным для должников.
«Примечательно, что американские эксперты не обошли стороной “геополитический риск” использования китайских технологий для развития национальных телекоммуникационных сетей, поскольку они могут быть использованы для шпионажа, – говорит Александр Ломанов. – Очевидно, что становится всё труднее отделить американскую “заботу” об интересах развивающихся стран от политики всестороннего давления на китайские компании, призванного помешать им стать мировыми лидерами в производстве телекоммуникационного оборудования».
«В ноябре 2018 года вице-президент США Майк Пенс заявил, что Америка не будет предлагать странам Азии “удушающий пояс или путь в один конец”, явным образом намекая на неприемлемость китайских планов, – продолжает Ломанов. – Специальный помощник президента Трампа Гаррет Маркис назвал “Пояс и путь” проявлением “инфраструктурного тщеславия Китая”. Американские военные видят в “Поясе и пути” инструмент стратегической экспансии, им мерещится, что построенные с участием китайского капитала грузовые порты однажды вдруг превратятся в базы китайского ВМФ.
Увеличение накала споров на тему “Пояса и пути” привело к возрождению давних западных пропагандистских штампов о “китайской угрозе” и приближающемся “крахе Китая”. Одни называют “Пояс и путь” китайским “троянским конём”, который будет маскировать расширение регионального влияния Китая, его военную и политическую экспансию. Другие утверждают, что “Пояс и путь” опасен вдвойне, поскольку он может затянуть в “долговую ловушку” не только незадачливых партнёров, но и сам Китай».
Однако не все внемлют тревожным предостережениям из Вашингтона. Как отмечалось выше, интерес к «Поясу и пути» проявляет целый ряд европейских стран – в том числе государства-члены НАТО и ЕС. Впрочем, единства мнений в Европе нет – по словам Дисэна, с одной стороны, участие в китайских проектах открывает перед ней огромные экономические возможности, но с другой – означает, что Европе придётся оказывать поддержку геостратегическим планам Китая по превращению её самой в западную периферию Большой Евразии.
«Китай одновременно является партнёром по сотрудничеству, с которым ЕС разделяет ряд общих целей, партнёром по переговорам, с которым ЕС должен найти баланс интересов, экономическим конкурентом, стремящимся к технологическому лидерству, и системным соперником, продвигающим альтернативные модели управления», – гласит опубликованный 12 марта 2019 года пресс-релиз Еврокомиссии, выражающий её позицию по отношениям с Китаем.
В 2019 году Китай одержал важную символическую победу в борьбе за умы и души европейцев. В ходе турне Си Цзиньпина по Европе был подписан меморандум о присоединении Италии к «Поясу и пути», а визит во Францию завершился четырёхсторонним диалогом, к которому присоединились канцлер Меркель и председатель Европейской комиссии Юнкер.
По мнению эксперта клуба «Валдай», профессора Женевского института международных отношений и развития Сян Ланьсиня, заинтересованность Парижа и Берлина в китайском проекте – более важный фактор, чем меморандум, подписанный Пекином и Римом. «Итальянцы затевают грандиозные проекты с участием Китая не впервые, – иронично замечает он. – Похоже, что ещё во времена венецианца Марко Поло у итальянцев появилась тенденция преувеличивать значение Китая, чтобы таким образом превознести своё собственное …
Когда Италия опять пресытится чрезвычайно рискованными политическими играми, вроде тех, что разворачиваются на наших глазах, можно с уверенностью ожидать, что изменится и отношение к “Одному поясу, одному пути”. Как-никак, ещё со времён флорентийского ренессанса весь смысл итальянской политики заключается именно в том, чтобы обвинить прежнее правительство в безалаберности: как же, затеяли грандиозный проект, да и бросили на полпути!»
Другое дело – Франция и Германия: если они решат присоединиться к «Поясу и пути», это кардинально изменит ситуацию. «Китай официально обосновывает необходимость проекта необходимостью развивать экономическую и социальную сопряжённость мира: ИПП будет способствовать поддержанию значения мировых многосторонних институтов вроде ООН и ВТО и тем самым ограничит распространение конфликтов в мире, – пишет Сян. – Франция и Германия более или менее одного мнения с Китаем на сей счёт, и их поддержка имеет огромное значение.
С другой стороны, успех ИПП зависит от постоянного притока инвестиций из международных источников. Италия не удовлетворяет ни тому, ни другому условию. Китай же не способен обеспечить долгосрочное финансирование проекта в одиночку. Без использования заёмного капитала ИПП обречён на провал».
Если говорить об Азии, то здесь китайскую инициативу поддерживают такие страны, как Пакистан и Иран, которым сулят выгоду и открывающиеся экономические возможности, и геостратегический разворот в сторону, противоположную западноцентричному мировому порядку, говорит Гленн Дисэн. В свою очередь, наибольшую озабоченность по этому поводу испытывают Индия и Япония. Во многом ответом на них является концепция Индо-Тихоокеанского региона, за которую ратуют прежде всего эти две страны.
Вопросы экономических связей требуют постепенного и тщательного обсуждения для того, чтобы приходить к качественными двусторонним договорённостям, которые будут работать долгие годы. Спешить в этих вопросах нельзя.
Василий Кашин, НИУ ВШЭ
«“Пояс и путь” − это односторонний проект, который продвигает интересы одной страны, тогда как Индо-Тихоокеанская стратегия по определению является инклюзивной, – говорит эксперт клуба «Валдай» Самир Саран, президент индийского аналитического центра Observer Research Foundation. – Она должна учитывать интересы не только своих гарантов (Австралия, Индия, США, Япония – прим. ред.), но и всех государств, которые будут принимать в ней участие. В отличие от проекта “Пояс и путь”, где главенствующую роль играет модель “клиент – государство”, четырёхсторонняя инициатива предусматривает создание соответствующих механизмов, призванных способствовать диалогу и сотрудничеству».
В настоящее время «Пояс и путь» и «свободный и открытый» Индо-Тихоокеанский регион являются конкурирующими инициативами, говорит Саран, но реальный выбор сделают развивающиеся государства, которые в настоящее время оценивают обе инициативы с точки зрения получения наибольшей выгоды. «Не исключено, что в долгосрочной перспективе некоторые многосторонние соглашения будут включать элементы обеих инициатив», – подчёркивает он.
Что касается России, то она является одной из тех стран, которые неизменно позитивно относятся к «Поясу и пути» как на политическом, так и на экспертном уровне. Для России Китай – второй по важности экономический партнёр после Евросоюза, и объём её товарооборота с Китаем растёт. В России существует консенсус по поводу важности развития отношений с КНР.
8 мая 2015 года две стороны подписали совместное заявление о сопряжении строительства Евразийского экономического союза и Экономического пояса Шёлкового пути. Задача сопряжения, как пишут авторы Валдайского доклада «К Великому океану–4: Поворот на Восток», состоит в создании синергии двух проектов и формировании вокруг транспортно-логистического евразийского каркаса нового пространства совместного развития.
Впрочем, оптимизм России по поводу инициатив Китая эксперты характеризуют как «осторожный». «Да, для России Китай – незаменимый партнёр, так как у него есть и возможность, и желание перестроить международную экономическую систему и установить более устойчивый и сбалансированный многополярный миропорядок, – говорит Гленн Дисэн. – Но Россия с большой осторожностью относится к перспективе собственной чрезмерной зависимости от асимметричного экономического партнёрства с Китаем, поскольку такая зависимость способна подорвать её политическую самостоятельность».
Кроме того, в России существует озабоченность в связи с сохраняющейся относительной закрытостью китайского рынка для отдельных групп товаров из ЕАЭС, а также перед угрозой, которую китайские производители могут представлять для отдельных отраслей российской промышленности, добавляет Василий Кашин. «Следует учитывать, что торговые отношения крупных государств никогда не бывают простыми или бесконфликтными, даже если на политическом уровне они являются близкими союзниками, – подчёркивает эксперт. – Вопросы экономических связей требуют постепенного и тщательного обсуждения для того, чтобы приходить к качественными двусторонним договорённостям, которые будут работать долгие годы. Спешить в этих вопросах нельзя».
В Китае говорят, что людям нельзя отказываться от еды из страха подавиться. Это справедливо при выработке подхода к “Поясу и пути”. Только не надо бездумно тащить в рот всё, что попадает под руку.
Александр Ломанов, ИМЭМО имени Е.М.Примакова
Собственно говоря, это относится к любой стране. «Китайские компании зачастую заинтересованы в наращивании числа проектов со своим участием без достаточной заботы об их последующей окупаемости, – добавляет Кашин. – В результате возникает опасность появления некачественных активов, которые никогда не окупят потраченных на них средств». С трудностями, связанными с реализацией проектов в рамках «Пояса и пути», уже столкнулись несколько азиатских стран.
Так, Шри-Ланке пришлось передать Китаю на 99 лет порт Хамбантота в обмен на списание долгов, а Мальдивы просят Пекин реструктурировать долг за строительство объектов инфраструктуры, оказавшийся неподъёмным для маленького островного государства. После выборов, состоявшихся в 2018 году в Пакистане и Малайзии, новые лидеры пересмотрели условия участия своих стран в «Поясе и пути».
Особенно интересен пример Малайзии. По мнению Александра Ломанова, он демонстрирует, как нужно вести дела с Китаем, руководствуясь деловыми интересами. «В 2018 году, после прихода к власти, премьер Махатхир остановил осуществлявшееся с китайским участием строительство высокоскоростной железнодорожной магистрали восточного побережья (ECRL), – рассказывает эксперт.
– Он сослался на то, что при заключении сделки была коррупционная мотивация, цена проекта для Малайзии неподъёмна. Всё это время история служила для критиков подтверждением ущербности инвестиции “Пояса и пути”. Однако в середине апреля стало известно, что малайзийские власти поторговались с китайской стороной, сбили ценник на треть и стройка будет продолжена. Теперь критики радуются тому, что Махатхир “одержал победу” над Китаем. Это и впрямь существенная уступка. Но это ещё и прецедент, который показал, что с Китаем можно торговаться и договариваться о выгодных условиях».
Чем бы ни считать «Пояс и путь» – инициативой, направленной на всеобщее процветание и развитие, как говорят китайские чиновники, или геополитическим инструментом, как полагают зарубежные критики инициативы, ясно одно: это не благотворительный проект. Китай постоянно твердит, что страны, неспособные вернуть кредиты, не должны договариваться с ним о крупномасштабных инфраструктурных проектах, подчёркивает Ломанов.
«Один пояс, один путь» – значимый проект, особенно для развивающихся стран Южной и Юго-Восточной Азии, а также для некоторых стран Африки. Он укрепляет роль Китая, постепенно возвращающего себе статус экономической сверхдержавы, и способствует развитию многополярности. Однако пока рано говорить о том, что он станет одним из главных элементов нового мирового порядка или новым «Планом Маршалла». Слишком много препятствий и противоречий связано с реализацией этого проекта, считает Евгений Гущин, научный сотрудник ВАВТ и РАНХиГС.
Порой звучит мнение о том, что «Пояс и путь» – это китайский аналог американского плана Маршалла, который способствовал восстановлению экономического роста послевоенной Западной Европы. Эксперты клуба «Валдай» считают такие сравнения неоправданными. «Это гораздо более расплывчатая инициатива, без чётких рамок и с различными и не вполне ясными формами участия разных стран», – говорит Василий Кашин. Но дело не только в этом.
«Самое важное отличие состоит в том, что в послевоенной Европе была жива память о том, что такое эффективная рыночная экономика, – считает Александр Ломанов. – Несмотря на все разрушения и потери, остались институты, правовые нормы, образовательная система. Китайский “Пояс и путь” идёт туда, где нужно не только строить дороги и заводы, но также создавать институты и кардинальным образом совершенствовать механизмы государственного управления».
По мнению учёного, новый «план Маршалла» скорее будет выдвинут Соединёнными Штатами. В XX веке Вашингтон стремился противостоять советскому влиянию в Западной Европе, в XXI веке он может подобным образом стремиться сдержать Китай. «В этом направлении действует нынешняя администрация США, придающая большое значение использованию механизмов международной финансовой помощи развитию, – говорит он.
– Однако возможные объёмы этой помощи в размере 60 миллиардов долларов примерно соответствуют китайским вложениям в экономический коридор “Китай – Пакистан”. Это заметная, но все же лишь часть китайских инвестиций в “Пояс и путь”. С такими ограниченными ресурсами американцы вряд ли смогут повторить успех плана Маршалла прошлого века. Разговоры о высоком качестве западных инвестиций по сравнению с китайскими делу не помогут».
«Пояс и путь» – проект, беспрецедентный по своему масштабу, и трудности в его реализации неминуемы. Порой он подвергается обоснованной критике, но даже критики признают, что внятной альтернативы для развивающихся стран пока нет. Методом проб и ошибок Китай строит новую Евразию – безусловно, для себя, но это не означает, что его интересы не могут сопрягаться с интересами других игроков.
«Скрывай свою силу, дожидайся удобного часа», – говорил Дэн Сяопин. В последние годы Китай всё громче заявляет о себе на мировой арене. Удобный час настал? По мнению многих наблюдателей, посредством своей масштабной инициативы «Пояс и путь» Китай перестраивает Евразию под свои нужды. Так ли это и насколько интересы азиатского гиганта сопрягаются с интересами его соседей – объясняют эксперты клуба «Валдай».
В апреле 2019 года в Пекине прошёл второй форум «Пояса и пути». Мероприятие, в котором приняли участие главы тридцати семи государств, подтвердило образ Китая как глобальной державы с глобальной повесткой. Всё больше стран выражает интерес к китайской инициативе повышения инфраструктурной связности Евразии – но и критика в её адрес звучит всё громче. На форум не прибыли представители ближайших соседей Китая: Индии, Японии и двух Корей. А также США – если на первый форум, прошедший в 2017 году, администрация Трампа отрядила чиновника из Совета национальной безопасности, то второй был показательно проигнорирован.
С 1970-х годов, когда Китай вступил на путь экономических реформ, развитие страны шло по принципу Дэн Сяопина – «скрывай свою силу, дожидайся удобного часа». Всё было подчинено задачам экономического роста, который составлял в 1990-е годы 10% в год. На международной арене Пекин вёл себя крайне сдержанно, не проявляя ни региональных, ни глобальных амбиций.
Мирный рост Китая в 1980–1990-е годы основывался на экономическом партнёрстве с США. Всё это время вашингтонский истеблишмент исходил из того, что интеграция азиатского гиганта в мировую экономику приведёт к тому, что Пекин станет частью возглавляемой США западоцентричной глобальной системы. Возлагались даже надежды на то, что формирование в Китае значительного среднего класса в результате экономических реформ способствует политическим реформам, и Китай в конечном итоге станет демократией по западному образцу, повторив путь Японии и Южной Кореи.
В середине 2000-х годов была выдвинута концепция «большой двойки» – неформального объединения США и Китая для осуществления глобального управления (ещё одно название для него – «Кимерика», то есть Китай + Америка). Однако симбиоза не получилось: Вашингтон обнаружил, что Пекин не устраивает роль младшего партнёра глобального гегемона.
Когда в 2008–2009 годах на Западе разразился кризис, приведший к упадку финансовой системы США и идеологии Вашингтонского консенсуса, Китай почувствовал, что настал его исторический момент. В июле 2009 года тогдашний председатель КНР Ху Цзиньтао выступил с речью, в которой призвал Китай увеличить свою силу и влияние в мире, а осенью 2013 года его преемник Си Цзиньпин выдвинул проекты Экономического пояса Шёлкового пути и Морского шёлкового пути XXI века по созданию сухопутных и морских транспортных коридоров в Евразии. Впоследствии они слились в проект «Один пояс, один путь», в последнее время именуемый Инициативой пояса и пути.
«К началу 2010-х годов объём накопленных китайских инвестиций за рубежом и экономическая вовлечённость Китая в процессы в разных частях мира стали крайне высоки, – рассказывает эксперт клуба «Валдай» Василий Кашин, старший научный сотрудник Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ. – Китай уже не мог защищать свои жизненно важные экономические интересы и обеспечивать свою экономическую безопасность, проводя прежнюю пассивную внешнюю политику».
В 2014 году Китай объявил о создании финансовых механизмов для реализации инфраструктурных проектов в рамках «Пояса и пути». Ими стали Фонд Шёлкового пути и Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (в последнем, несмотря на название, состоят два десятка стран Европы, Африки, Латинской Америки и Океании). Значение этого события трудно переоценить: впервые после окончания Второй мировой войны в мире появились глобальные финансовые институты незападного происхождения.
Осознание того, что США ошибались по поводу дальнейшей траектории развития Китая, хорошо выражают слова двух бывших чиновников администрации Обамы, которые приводит в своей Валдайской записке Роберт Мэннинг: «Сегодня Вашингтон сталкивается с самым динамичным и грозным конкурентом в современной истории. Чтобы правильно осознать этот вызов, необходимо избавиться от пустых надежд, которые так долго были частью подхода США к Китаю».
Крах иллюзий был неизбежен, говорит эксперт клуба «Валдай», профессор ВШЭ Гленн Дисэн: «По мере роста экономики перед Китаем во весь рост вставала необходимость обеспечить себе надёжный доступ к источникам энергоресурсов и транспортным коридорам и тем самым уменьшить зависимость от милостей США. По причине торгового дефицита не отличалась устойчивостью и взаимозависимость США и Китая: КНР зависела от экспорта в США, а США – от готовности Китая субсидировать их растущий бюджетный дефицит.
В конце концов, с наличием огромного долга уже не могли мириться ни США, ни Китай. Исчерпала свои возможности и стратегия развития КНР, ориентированная на низкий уровень оплаты труда и расширение экспорта. Приток рабочей силы из сельской местности сокращался, окружающая среда стремительно приходила в упадок, вызывало недовольство искусственное сдерживание внутреннего потребления и подъёма уровня жизни (таким способом поддерживалась низкая себестоимость производства, что обеспечивало конкурентные преимущества)».
Выдвижение Китаем инфраструктурных инициатив говорит о том, что на смену «мирному подъёму» приходит задача реорганизации Евразии под его нужды. «К достижению этой цели страна идёт тремя путями, – продолжает Дисэн. –
Во-первых, развиваются стратегические отрасли промышленности, для чего завоёвывается первенство в освоении самых передовых технологий новой промышленной революции, как то: сеть пятого поколения (5G) и технологии автоматизированного производства. Необходимо обеспечить интеграцию Евразии в рамках китайских технологических экосистем.
Во-вторых, для физического объединения Большой Евразии оборудуются наземные и морские транспортные коридоры.
В-третьих, создаются новые финансовые и экономические инструменты и организации: новые экономические блоки, инвестиционные банки, оперативные системы, торговые/резервные валюты и так далее».
Инициатива «Пояс и путь» является, по сути, политической надстройкой над процессом экономической экспансии китайских частных и государственных компаний, начавшимся с конца 1990-х годов, объясняет Василий Кашин: «Она вводит активность китайского бизнеса в определённые политические рамки и позволяет КНР использовать эту бизнес-активность для повышения своей роли в вопросах региональной политики и глобального управления».
За годы реализации «Пояса и пути» кристаллизовалось отношение к ней глобальных и региональных игроков. «Хотя Пекин ставит на первый план экономическую составляющую и отрицает наличие геополитических мотивов, внешнему миру в общем и целом очевидно, что проект нацелен не только на продвижение экономических проектов, но и на повышение политического влияния Китая, его возможностей в сфере реформирования глобального управления и системы международных отношений», – говорит эксперт клуба «Валдай» Александр Ломанов, главный научный сотрудник ИМЭМО имени Е.М.Примакова.
По мнению Гленна Дисэна, основной переменной, которая объясняет изменчивый характер отношения к инициативам Китая со стороны разных стран, являются геоэкономические последствия. «Они проистекают из намерений Китая интегрировать Большую Евразию на основе многополярности и не дать осуществиться попыткам США увековечить однополярное мироустройство, – говорит он. – Таким образом, главным противником Китая являются США и их союзники, такие как Япония, заинтересованные в сохранении на веки вечные западоцентричного status quo».
Накануне второго форума «Пояса и пути» вашингтонский Center for a New American Security выпустил доклад, посвящённый вызовам, с которыми сталкиваются страны, соглашающиеся работать с Китаем в рамках «Пояса и пути». Им грозит «эрозия национального суверенитета», если на основе соглашений о долевом участии, долгосрочной аренде или многолетних эксплуатационных контрактов Пекин получит контроль над расположенными на их территории объектами инфраструктуры, китайские проекты «непрозрачны», их осуществление способствует разрастанию масштабов коррупции, бремя китайских кредитов становится неподъёмным для должников.
«Примечательно, что американские эксперты не обошли стороной “геополитический риск” использования китайских технологий для развития национальных телекоммуникационных сетей, поскольку они могут быть использованы для шпионажа, – говорит Александр Ломанов. – Очевидно, что становится всё труднее отделить американскую “заботу” об интересах развивающихся стран от политики всестороннего давления на китайские компании, призванного помешать им стать мировыми лидерами в производстве телекоммуникационного оборудования».
«В ноябре 2018 года вице-президент США Майк Пенс заявил, что Америка не будет предлагать странам Азии “удушающий пояс или путь в один конец”, явным образом намекая на неприемлемость китайских планов, – продолжает Ломанов. – Специальный помощник президента Трампа Гаррет Маркис назвал “Пояс и путь” проявлением “инфраструктурного тщеславия Китая”. Американские военные видят в “Поясе и пути” инструмент стратегической экспансии, им мерещится, что построенные с участием китайского капитала грузовые порты однажды вдруг превратятся в базы китайского ВМФ.
Увеличение накала споров на тему “Пояса и пути” привело к возрождению давних западных пропагандистских штампов о “китайской угрозе” и приближающемся “крахе Китая”. Одни называют “Пояс и путь” китайским “троянским конём”, который будет маскировать расширение регионального влияния Китая, его военную и политическую экспансию. Другие утверждают, что “Пояс и путь” опасен вдвойне, поскольку он может затянуть в “долговую ловушку” не только незадачливых партнёров, но и сам Китай».
Однако не все внемлют тревожным предостережениям из Вашингтона. Как отмечалось выше, интерес к «Поясу и пути» проявляет целый ряд европейских стран – в том числе государства-члены НАТО и ЕС. Впрочем, единства мнений в Европе нет – по словам Дисэна, с одной стороны, участие в китайских проектах открывает перед ней огромные экономические возможности, но с другой – означает, что Европе придётся оказывать поддержку геостратегическим планам Китая по превращению её самой в западную периферию Большой Евразии.
«Китай одновременно является партнёром по сотрудничеству, с которым ЕС разделяет ряд общих целей, партнёром по переговорам, с которым ЕС должен найти баланс интересов, экономическим конкурентом, стремящимся к технологическому лидерству, и системным соперником, продвигающим альтернативные модели управления», – гласит опубликованный 12 марта 2019 года пресс-релиз Еврокомиссии, выражающий её позицию по отношениям с Китаем.
В 2019 году Китай одержал важную символическую победу в борьбе за умы и души европейцев. В ходе турне Си Цзиньпина по Европе был подписан меморандум о присоединении Италии к «Поясу и пути», а визит во Францию завершился четырёхсторонним диалогом, к которому присоединились канцлер Меркель и председатель Европейской комиссии Юнкер.
По мнению эксперта клуба «Валдай», профессора Женевского института международных отношений и развития Сян Ланьсиня, заинтересованность Парижа и Берлина в китайском проекте – более важный фактор, чем меморандум, подписанный Пекином и Римом. «Итальянцы затевают грандиозные проекты с участием Китая не впервые, – иронично замечает он. – Похоже, что ещё во времена венецианца Марко Поло у итальянцев появилась тенденция преувеличивать значение Китая, чтобы таким образом превознести своё собственное …
Когда Италия опять пресытится чрезвычайно рискованными политическими играми, вроде тех, что разворачиваются на наших глазах, можно с уверенностью ожидать, что изменится и отношение к “Одному поясу, одному пути”. Как-никак, ещё со времён флорентийского ренессанса весь смысл итальянской политики заключается именно в том, чтобы обвинить прежнее правительство в безалаберности: как же, затеяли грандиозный проект, да и бросили на полпути!»
Другое дело – Франция и Германия: если они решат присоединиться к «Поясу и пути», это кардинально изменит ситуацию. «Китай официально обосновывает необходимость проекта необходимостью развивать экономическую и социальную сопряжённость мира: ИПП будет способствовать поддержанию значения мировых многосторонних институтов вроде ООН и ВТО и тем самым ограничит распространение конфликтов в мире, – пишет Сян. – Франция и Германия более или менее одного мнения с Китаем на сей счёт, и их поддержка имеет огромное значение.
С другой стороны, успех ИПП зависит от постоянного притока инвестиций из международных источников. Италия не удовлетворяет ни тому, ни другому условию. Китай же не способен обеспечить долгосрочное финансирование проекта в одиночку. Без использования заёмного капитала ИПП обречён на провал».
Если говорить об Азии, то здесь китайскую инициативу поддерживают такие страны, как Пакистан и Иран, которым сулят выгоду и открывающиеся экономические возможности, и геостратегический разворот в сторону, противоположную западноцентричному мировому порядку, говорит Гленн Дисэн. В свою очередь, наибольшую озабоченность по этому поводу испытывают Индия и Япония. Во многом ответом на них является концепция Индо-Тихоокеанского региона, за которую ратуют прежде всего эти две страны.
Вопросы экономических связей требуют постепенного и тщательного обсуждения для того, чтобы приходить к качественными двусторонним договорённостям, которые будут работать долгие годы. Спешить в этих вопросах нельзя.
Василий Кашин, НИУ ВШЭ
«“Пояс и путь” − это односторонний проект, который продвигает интересы одной страны, тогда как Индо-Тихоокеанская стратегия по определению является инклюзивной, – говорит эксперт клуба «Валдай» Самир Саран, президент индийского аналитического центра Observer Research Foundation. – Она должна учитывать интересы не только своих гарантов (Австралия, Индия, США, Япония – прим. ред.), но и всех государств, которые будут принимать в ней участие. В отличие от проекта “Пояс и путь”, где главенствующую роль играет модель “клиент – государство”, четырёхсторонняя инициатива предусматривает создание соответствующих механизмов, призванных способствовать диалогу и сотрудничеству».
В настоящее время «Пояс и путь» и «свободный и открытый» Индо-Тихоокеанский регион являются конкурирующими инициативами, говорит Саран, но реальный выбор сделают развивающиеся государства, которые в настоящее время оценивают обе инициативы с точки зрения получения наибольшей выгоды. «Не исключено, что в долгосрочной перспективе некоторые многосторонние соглашения будут включать элементы обеих инициатив», – подчёркивает он.
Что касается России, то она является одной из тех стран, которые неизменно позитивно относятся к «Поясу и пути» как на политическом, так и на экспертном уровне. Для России Китай – второй по важности экономический партнёр после Евросоюза, и объём её товарооборота с Китаем растёт. В России существует консенсус по поводу важности развития отношений с КНР.
8 мая 2015 года две стороны подписали совместное заявление о сопряжении строительства Евразийского экономического союза и Экономического пояса Шёлкового пути. Задача сопряжения, как пишут авторы Валдайского доклада «К Великому океану–4: Поворот на Восток», состоит в создании синергии двух проектов и формировании вокруг транспортно-логистического евразийского каркаса нового пространства совместного развития.
Впрочем, оптимизм России по поводу инициатив Китая эксперты характеризуют как «осторожный». «Да, для России Китай – незаменимый партнёр, так как у него есть и возможность, и желание перестроить международную экономическую систему и установить более устойчивый и сбалансированный многополярный миропорядок, – говорит Гленн Дисэн. – Но Россия с большой осторожностью относится к перспективе собственной чрезмерной зависимости от асимметричного экономического партнёрства с Китаем, поскольку такая зависимость способна подорвать её политическую самостоятельность».
Кроме того, в России существует озабоченность в связи с сохраняющейся относительной закрытостью китайского рынка для отдельных групп товаров из ЕАЭС, а также перед угрозой, которую китайские производители могут представлять для отдельных отраслей российской промышленности, добавляет Василий Кашин. «Следует учитывать, что торговые отношения крупных государств никогда не бывают простыми или бесконфликтными, даже если на политическом уровне они являются близкими союзниками, – подчёркивает эксперт. – Вопросы экономических связей требуют постепенного и тщательного обсуждения для того, чтобы приходить к качественными двусторонним договорённостям, которые будут работать долгие годы. Спешить в этих вопросах нельзя».
В Китае говорят, что людям нельзя отказываться от еды из страха подавиться. Это справедливо при выработке подхода к “Поясу и пути”. Только не надо бездумно тащить в рот всё, что попадает под руку.
Александр Ломанов, ИМЭМО имени Е.М.Примакова
Собственно говоря, это относится к любой стране. «Китайские компании зачастую заинтересованы в наращивании числа проектов со своим участием без достаточной заботы об их последующей окупаемости, – добавляет Кашин. – В результате возникает опасность появления некачественных активов, которые никогда не окупят потраченных на них средств». С трудностями, связанными с реализацией проектов в рамках «Пояса и пути», уже столкнулись несколько азиатских стран.
Так, Шри-Ланке пришлось передать Китаю на 99 лет порт Хамбантота в обмен на списание долгов, а Мальдивы просят Пекин реструктурировать долг за строительство объектов инфраструктуры, оказавшийся неподъёмным для маленького островного государства. После выборов, состоявшихся в 2018 году в Пакистане и Малайзии, новые лидеры пересмотрели условия участия своих стран в «Поясе и пути».
Особенно интересен пример Малайзии. По мнению Александра Ломанова, он демонстрирует, как нужно вести дела с Китаем, руководствуясь деловыми интересами. «В 2018 году, после прихода к власти, премьер Махатхир остановил осуществлявшееся с китайским участием строительство высокоскоростной железнодорожной магистрали восточного побережья (ECRL), – рассказывает эксперт.
– Он сослался на то, что при заключении сделки была коррупционная мотивация, цена проекта для Малайзии неподъёмна. Всё это время история служила для критиков подтверждением ущербности инвестиции “Пояса и пути”. Однако в середине апреля стало известно, что малайзийские власти поторговались с китайской стороной, сбили ценник на треть и стройка будет продолжена. Теперь критики радуются тому, что Махатхир “одержал победу” над Китаем. Это и впрямь существенная уступка. Но это ещё и прецедент, который показал, что с Китаем можно торговаться и договариваться о выгодных условиях».
Чем бы ни считать «Пояс и путь» – инициативой, направленной на всеобщее процветание и развитие, как говорят китайские чиновники, или геополитическим инструментом, как полагают зарубежные критики инициативы, ясно одно: это не благотворительный проект. Китай постоянно твердит, что страны, неспособные вернуть кредиты, не должны договариваться с ним о крупномасштабных инфраструктурных проектах, подчёркивает Ломанов.
«Один пояс, один путь» – значимый проект, особенно для развивающихся стран Южной и Юго-Восточной Азии, а также для некоторых стран Африки. Он укрепляет роль Китая, постепенно возвращающего себе статус экономической сверхдержавы, и способствует развитию многополярности. Однако пока рано говорить о том, что он станет одним из главных элементов нового мирового порядка или новым «Планом Маршалла». Слишком много препятствий и противоречий связано с реализацией этого проекта, считает Евгений Гущин, научный сотрудник ВАВТ и РАНХиГС.
Порой звучит мнение о том, что «Пояс и путь» – это китайский аналог американского плана Маршалла, который способствовал восстановлению экономического роста послевоенной Западной Европы. Эксперты клуба «Валдай» считают такие сравнения неоправданными. «Это гораздо более расплывчатая инициатива, без чётких рамок и с различными и не вполне ясными формами участия разных стран», – говорит Василий Кашин. Но дело не только в этом.
«Самое важное отличие состоит в том, что в послевоенной Европе была жива память о том, что такое эффективная рыночная экономика, – считает Александр Ломанов. – Несмотря на все разрушения и потери, остались институты, правовые нормы, образовательная система. Китайский “Пояс и путь” идёт туда, где нужно не только строить дороги и заводы, но также создавать институты и кардинальным образом совершенствовать механизмы государственного управления».
По мнению учёного, новый «план Маршалла» скорее будет выдвинут Соединёнными Штатами. В XX веке Вашингтон стремился противостоять советскому влиянию в Западной Европе, в XXI веке он может подобным образом стремиться сдержать Китай. «В этом направлении действует нынешняя администрация США, придающая большое значение использованию механизмов международной финансовой помощи развитию, – говорит он.
– Однако возможные объёмы этой помощи в размере 60 миллиардов долларов примерно соответствуют китайским вложениям в экономический коридор “Китай – Пакистан”. Это заметная, но все же лишь часть китайских инвестиций в “Пояс и путь”. С такими ограниченными ресурсами американцы вряд ли смогут повторить успех плана Маршалла прошлого века. Разговоры о высоком качестве западных инвестиций по сравнению с китайскими делу не помогут».
«Пояс и путь» – проект, беспрецедентный по своему масштабу, и трудности в его реализации неминуемы. Порой он подвергается обоснованной критике, но даже критики признают, что внятной альтернативы для развивающихся стран пока нет. Методом проб и ошибок Китай строит новую Евразию – безусловно, для себя, но это не означает, что его интересы не могут сопрягаться с интересами других игроков.
Источник информации: valdaiclub.com/
