Таджикистан надеется получить материальные дивиденды от Ирана, в Тегеране ждут от Душанбе дипломатической поддержки, считают эксперты.
«Добро пожаловать на свою вторую родину», сказал президент Эмомали Рахмон иранскому коллеге Хасану Рухани. В ответ президент ИРИ сказал, что в Душанбе он действительно ощущает себя на родине.
Таким образом, стали оправдываться прогнозы о том, что встречи двух президентов в Душанбе позволят растопить лед в отношениях между Таджикистаном и Ираном.
Об этом в частности говорил в беседе с Радио Озоди Абдуджаббор Рахмонзода, помощник президента Таджикистана по вопросам социального развития и связям с общественностью.
«Таджикистан ратует за экономическое и культурное сотрудничество с Ираном. Все вопросы, связанные с развитием отношений между нашими странами, будут обсуждены на встрече руководителей двух государств», – подчеркнул Рахмонзода.
Ранее, в начале июня состоялся официальный визит министра иностранных дел Таджикистана Сироджиддина Мухриддина в Тегеран, где он встретился с президентом Рухани.
Как сообщили иранские СМИ, иранский президент и таджикский министр обсудили вопрос подключения Таджикистана к порту Чабахар на юге Ирана.
«Иран может стать самым безопасным и выгодным транзитным коридором для товаров Таджикистана», – цитировали Рухани местные информационные агентства.
Противоречивая история отношений Душанбе и Тегерана
В прошлом Иран был тесным партнером Таджикистана. Эта страна первой признала в 1991 году независимость РТ и установила дипломатические отношения. В годы гражданской войны в РТ Тегеран был городом, в котором происходил один из раундов межтаджикских переговоров.
Благодаря Ирану в Таджикистане были реализованы два крупных и значимых проекта – строительство тоннеля «Истиклол» и ГЭС Сангтуда-2. Также с момента начала гражданской войны Комитет помощи «Имдод» имени Имама Хомейни оказывал жителям Таджикистана гуманитарную помощь.
Оба государства также тесно сотрудничали на международной арене. Таджикско-иранские отношения достигли пика при президенте Махмуде Ахмадинежаде. Пожалуй, наивысшей точкой сотрудничества стало совместное празднование Навруза в Душанбе в 2012 году.
Однако, с приходом в 2013 году к власти в Иране нового президента Хасана Рухани ситуация стала меняться.
Фактически, отношения Душанбе и Тегерана обострились в начале 2014 года из-за дела иранского бизнесмена Бобака Занджони, по данным СМИ, связанного с окружением бывшего президента Ахмадинежада.
США обвиняли Занджони в том, что он занимался продажей иранской нефти в обход американских санкций.
В 2013 году таджикские СМИ называли Занджони другом таджикских чиновников. В церемонии открытия терминала компании «Asia Express», тогда принадлежащей Занджони участвовал сам президент Эмомали Рахмон и спикер Маджлиси Милли Махмадсаид Убайдуллоев. Весной 2013 года таджикский парламент предоставил ряд налоговых льгот компании «Контгруп Таджикистан», которой владел Занджони.
Новый президент Хасан Рухани занялся ревизией экономической политики своего предшественника. В Иране Бобака Занджони обвинили в краже 2,54 миллиардов евро, которые он был обязан отдать после реализации нефти. В ответ Занджони заявил, что он перевел два миллиарда 60 миллионов долларов, полученных от продажи иранской нефти из Душанбе в Тегеран.
По его словам, он сделал перевод через Национальный банк Душанбе и у него даже есть соответствующий документ. В Нацбанке РТ опровергли слова Занджони, а упоминаемый им документ назвали фальшивым.
Несколько раундов переговоров между Ираном и Таджикистаном по поводу пропавших средств Душанбе не дали результата. Официальные иранские лица говорили, что имущество и компании Занджони в Таджикистана присваиваются чиновниками. В Душанбе эту информацию опровергали.
Отношения с начала 2014 года стали стремительно ухудшаться. В течении года был закрыт Комитет помощи «Имдод» имени Хомейни и несколько иранских культурных центров. Глава Совета улемов Таджикистана Саидмукаррам Абдулкодирзода несколько раз выступал с критикой иснаашаритов (большинство иранцев придерживаются этого направления ислама).
Визит лидера запрещенной Партии Исламского возрождения Таджикистана Мухиддина Кабири декабре 2015 года в Тегеран стал катализатором разрыва.
После этого таджикское правительство начало пропагандистскую компанию против Ирана, обвинив его в поддержке терроризма.
В то же время было бы неверно сводить все проблемы взаимоотношений к финансовым вопросам. Не меньшую роль играла идеология. В Душанбе всегда подчеркивали «светскость» своего режима и старались держать дистанцию от властей Исламской республики.
В этих событиях определенную роль играли внешние силы, в том числе, власти Саудовской Аравии. Однако, значение этого фактора нельзя преувеличивать.
Скорее всего, причиной кризиса таджикско-иранских отношений стал комплекс многих факторов, совпавших в какой-то-момент.
Финансы, выборы, транзит товаров, сотрудничество в дипломатии и банковском деле
Мотивы нового сближения двух могут быть понятны с учетом обострившихся проблем двух стран. Для Таджикистана проблема №1 – это дефицит финансов. Например, существует большая проблема финансирования общенационального проекта Рогунской ГЭС. Для Ирана на фоне конфликта с Западом, прежде всего, с США особенно важно получить международную поддержку.
В частности, по мнению некоторых экспертов, Тегеран ищет поддержку Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), членом которой является Таджикистан, а Иран является наблюдателем.
При это ранее именно Таджикистан выступал против вхождения в ШОС. Как заявил CABAR.asia таджикский политолог Рашид Абдулло, ключевые страны этой организации – Россия и Китай не приветствуют наличие противоречий между членами ШОС и «поэтому улучшение отношений между Ираном и Таджикистаном в их интересах».
Однако на заседании ШОС 14 июня в Бишкеке вопрос приема Ирана в эту организацию даже не рассматривался. Также во время визита президента Рухани в Душанбе не сообщалось о достигнутых конкретных договоренностях между двумя странами.
По этой причине, некоторые эксперты высказывают мнение, что возобновление связей между двумя странами находится только в начальной стадии и для сторон сейчас самое важное достичь доверия.
«Главный вопрос – восстановление доверия между властями двух стран. Если это важнейшее условие будет выполнено, тогда мы в ближайшее будущее станем свидетелями хороших достижений сотрудничества», – заявил CABAR.asia таджикский эксперт Иршод Сулаймони.
Таджикистан, по мнению экспертов, рассчитывает на иранские инвестиции и на поставки иранских товаров, которые необходимы для насыщения местного рынка.
Также в Душанбе планируют получить доступ к портам Ирана для экспорта хлопка и алюминия. Возможно, что таджикские власти также надеются, что Тегеран поможет решить проблемы с транзитом грузов для страны через Туркменистан.
В Иране могут рассчитывать на то что сотрудничество с Душанбе в банковской сфере поможет им преодолеть барьеры, установленные в рамках санкций США.
В то же время, по словам экспертов, для властей Таджикистана важнейшим вопросом являются президентские выборы, которые намечены на конец 2020-го года. Исходя из этого, для Душанбе имеет большое значение то, какова будет позиция Ирана во время транзита власти.
Заметим, что по данным сайта «Ахбор» МИД Таджикистана вначале включил в текст совместной с иранскими коллегами декларации пункт о том, что Иран прекратит поддержку ПИВТ, а затем изъял этот пункт из документа.
Иршод Сулаймони считает, что краткосрочные интересы некоторых властных групп не должны превалировать над долгосрочными интересами страны.
«Конкуренция держав на мировом и региональном уровне и текущая геполитическая ситуация показывает, что Иран в долгосрочной перспективе станет одним из основных источников перемен. Поэтому большинство этих тезисов подтверждают необходимость того, что Таджикистан должен быть с Ираном, а Иран с Таджикистаном», – считает Сулаймони.
Эксперт: Речь идет только о нормализации отношений!
Известный таджикский политолог Парвиз Муллоджанов считает, что пока можно говорить только «о нормализации таджикско-иранских взаимоотношений, об их возврате к докризисному состоянию». Об этом он заявил, отвечая на вопросы CABAR.asia.
Иран долгие годы поддерживал тесные отношения с Таджикистаном. Почему произошел разрыв в 2014-ом году? Это дело Занджони? Новый «прозападный курс» президента Рухани? Или идеологические противоречия? Влияние Саудовской Аравии? Или здесь был комплекс причин?
Действительно, Иран и Таджикистан достаточно долго сохраняли достаточно хорошие и тесные взаимоотношения; иранцы несколько раз активно поддерживали Таджикистан во время экономических споров и разногласий с соседями – прежде всего с Узбекистаном и Туркменистаном. В свою очередь, Душанбе поддерживал интересы Тегерана на постсоветском пространстве, особенно в рамках различных интеграционных объединений стран СНГ, таких как Евразэс.
Одно время в страну пошли иранские инвестиции и частный бизнес, но из-за неблагоприятного инвестиционного климата это направление не получило значительного развития. Занджони был лишь одним из наиболее крупных инвесторов, но помимо него интерес к Таджикистану проявлял и иранский средний и малый бизнес.
Отношения серьезно ухудшились после дела Занджони, но это был всего лишь один из факторов. На мой взгляд, все гораздо сложнее: основной причиной охлаждения таджикско-иранских отношений является влияние Саудовской Аравии и международного салафитского лобби – пропагандистской и организационной сети, которая частично также спонсируется саудитами, а также структурами, связанными с ИГИЛ и другими джихадистскими организациями.
В какой-то степени, Таджикистан стал заложником противостояния между двумя основными геополитическими центрами исламского мира – Ирана и Саудовской Аравии.
Обе эти страны исторически претендуют на роль лидера в исламском мире и борются за влияние в мусульманских регионах, в том числе, в Средней Азии.
В этом раскладе, Таджикистан и таджики, из-за своей языковой, культурной и исторической близости к Ирану и иранцам, считаются у саудитов и салафитов слабым звеном. Поэтому, именно в отношении таджиков ведется наиболее усиленная пропагандистская и организационная компания, цель которой заключается в салафизации общества, изменении самосознания и идентичности таджикского народа, нагнетании анти-иранских и анти-шиитских настроений в стране. Таким образом, у истоков анти-иранской компании в Таджикистане во многом стоят внешние игроки, а именно, саудиты и международное салафитское лобби.
В чем мотивы внезапного сближения двух стран? Или последним сигналам не стоит придавать большого значения? Что может сейчас дать Иран Таджикистану и наоборот?
Возможно, что в Душанбе уже сами стали понимать, что сейчас самое время сбалансировать внешнюю политику. Односторонний крен в сторону Саудовской Аравии нарушает сам принцип многовекторности внешней политики, который провозглашен в стране еще в начале 2000-ых.
В то же время, большинство независимых экспертов указывают на влияние России и ее союзников из числа других постсоветских стран. Сегодня на Ближнем и Среднем Востоке де-факто сформировалась два неформальных (негласных) геополитических блока – с одной стороны, это США, Саудовская Аравия и Израиль. С другой стороны, Иран, позицию которого в той или иной степени поддерживает Россия и Китай, а также Катар. Европейский союз также критически относится к Трампу, его политике в отношении Ирана и сближению с Саудитами. В этих условиях, антииранская компания, проводимая в Таджикистане, воспринимается его союзниками и партнерами по СНГ и ШОС по крайней мере с недоумением.
Тем более, что Россия и Китай делают стратегическую ставку на дальнейшее расширение ШОСза счет присоединения других стран, в том числе и Ирана. Соответственно, антииранская позиция Душанбе и попытка блокирования членства и участия Ирана в этой организации, оказывается сегодня не совсем к месту и противоречит общей стратегии ШОС.
Кроме того, Душанбе не смог достаточно убедительно обосновать необходимость своей антииранской политики перед Россией и другими партнерами по ШОС. Например, много говорилось о том, что именно Иран развязал гражданскую войну в Таджикистане в начале 90-ых. Конечно, для внутренней пропаганды такой тезис вполне подойдет; тем более, что в тот период Иран действительно был одним из основных геополитических игроков, влияющих на внутриполитическую ситуацию в Таджикистане.
Но русские сами были напрямую завязаны в таджикской гражданской войне и хорошо знают все расклады. То есть все россиийские эксперты и политики отлично знают, студенты каких стран стояли за организацией Хизбут-Тахрир в 80-ых, граждане какой страны развозили чемоданами наличку по таджикским мечетям в годы накануне войны, какая страна и чьи фонды финансировали первые ваххабитские ячейки в Средней Азии. Соответственно, вместо того, чтобы убедить наших союзников и партнеров по ШОС и СНГ, мы их только встревожили и посеяли сомнения в адекватности и непредвзятости нашей внешней политики.
Что касается взаимной выгоды – для Ирана была бы полезной поддержка Таджикистана в рамках ШОС и СНГ, в отношениях с другим странами на постсоветском пространстве; в перспективе, РТ нужны иранский частный бизнес и компании. Для Таджикистана это перспектива получения инвестиций для развития своей экономики. Иран занимает 5 место в мире по запасам нефти и второе по запасам газа, что также можно использовать для снижения стоимости топлива в Таджикистане. В Иране хорошо развита сельхозобрабатывающая промышленность, производство небольших цехов, строительных материалов – все то, что сегодня необходимо нашему малому бизнесу.
Но, конечно, все это потребует другого уровня взаимоотношений и сотрудничества, а также изменения инвестиционного климата внутри страны. При сегодняшних условиях, при отсутствии эффективной системы по защите инвестиций, зарубежные инвесторы вряд ли придут в Таджикистан.
В какой степени стороны готовы сейчас к сотрудничеству? Может ли Таджикистан рассчитывать, например, что Иран поддержит инвестициями Рогунский проект? Сможет ли Иран помочь в решении транспортных проблем с Туркменистаном?
На сегодняшний день мы можем пока говорить о нормализации таджикско-иранских взаимоотношений, об их возврате к докризисному состоянию. Вполне возможно, что стороны уже обсуждали или даже договорились о реализации нескольких крупных проектов в области энергетики. Но об инвестициях Ирана в Рогунскую ГЭС еще рано говорить.
Другое дело, что Иран действительно может помочь Таджикистану в решении транспортных проблем с соседями. Такой прецедент уже имел место в бытность президента Ахмадинежада, когда Иран помог Таджикистану облегчить ситуацию с транспортной блокадой со стороны Узбекистана.
Ранее Таджикистан препятствовал вхождению Ирана в ШОС. Насколько эта организация нужна Ирану?
Главная цель Ирана сегодня заключается в выходе из геополитической изоляции и экономической блокады. В своем противостоянии с США, иранское руководство больше всего опасается оказаться в изоляции от своих соседей и других глобальных игроков. Поэтому, Иран стремится расширить свое участие и партнерство в различных геополитических объединениях, международных экономических структурах и блоках.
Сближение с ШОС, странами, входящими с эту организацию, является одним из важных направлений внешней политики иранского руководства. В перспективе, Иран сможет обходить экономические санкции и эмбарго, используя возможности и льготы, которые получают участники и члены этой организации – во всяком случае, в Иране на это явно надеются.
Как отнесутся в Эр-Рияде и в Вашингтоне к возможному сближению Таджикистана и Ирана? Они уменьшат объемы сотрудничества с РТ? Или не придадут этому особого значения?
Конечно, в Вашингтоне и Эр-Рияде не очень довольны сближением Ирана со странами ШОС, но уменьшение объемов сотрудничества маловероятно. Как уже говорилось выше, сегодня речь идет пока только о нормализации таджикско-иранских отношений.
Другими словами, Таджикистан возвращается к многовекторной внешней политике, когда можно было сотрудничать и получать помощь, как от США, так и от Ирана и Саудовской Аравии. Такая многовекторная внешняя политика больше соответствует интересам Душанбе – вне зависимости от отношений между этими государствами, Таджикистан готов сохранять с каждым из них рабочие отношения, не становясь на чью-то сторону и ставя во главу угла свои национальные и экономические интересы. Такая позиция вполне понятна для всех геополитических игроков и у нас прежде не было никаких проблем в проведении такой сбалансированной внешней политики.
Поэтому, вряд ли следует ожидать каких-либо конкретных шагов или реакции со стороны этих стран. Все понимают, что давление может привести к обратным результатам. Но, скорее всего, можно ожидать дальнейшую активизацию салафитской пропаганды, спонсируемой Саудовской Аравией, и направленной на разжигание антииранских настроений в Таджикистане и регионе.
Источник информации: cabar.asia
