Политолог Данияр Ашимбаев подвел итоги завершающейся электоральной кампании, а также высказался по поводу роста протестных настроений среди молодежи Казахстана.
Токаев и все остальные
— Данияр Рахманович, как бы вы оценили активность кандидатов, качество и успешность их электоральных кампаний? Международные организации сочли агитационную кампанию в Казахстане малозаметной. Согласились бы вы с этим мнением? Что, на ваш взгляд, было самым трудным в ней? Удалось ли кандидату от партии власти, его политтехнологам провести эффективную агитацию?
— От текущей электоральной кампании никто и не ожидал большой яркости. По большому счету все прекрасно понимали, что это кампания официального и долгожданного наследника Нурсултана Назарбаева — Касым-Жомарта Токаева. Что очевиден один главный кандидат, имеющий изначально большие возможности, учитывая и опыт, и политический вес, и поддержку правящей партии, обладающий наконец гораздо большей ресурсной базой, чем все остальные кандидаты.
Со стороны остальных кандидатов попыток выиграть выборы никто и не предполагал. Перед кандидатами от партий «Ак жол» и КНПК стояла задача продвижения партийного бренда в преддверие парламентских выборов, которые, как ожидается, могут пройти досрочно. Остальные кандидаты участвовали в кампании во многом ради самого участия.
Кандидатуру Толеутая Рахимбекова, видимо, следует рассматривать в рамках проекта продвижения партии-аутсайдера «Ауыл». Хотя, как показали теледебаты, руководитель «Ауыла» Али Бектаев, возможно, смотрелся бы более выигрышно.
Федерация профсоюзов Казахстана, также выдвинувшая кандидата, стала в какой-то мере заложником новой традиции. Напомню, что на прошлых президентских выборах от этой организации баллотировался тогдашний председатель ФПК Абельгази Кусаинов.
Наконец, изначально при организации избирательной кампании возникло мнение, что в обществе есть запрос на кандидата национал-патриотического спектра, который нужно охватить и канализировать.
На этом поле были выдвинуты Садыбек Тугел и Амиржан Косанов, в отношении которого есть некоторые сомнения – слишком уж недавно он присоединился к лагерю национал-патриотов.
Хотя в гораздо большей степени он был известен как «говорящая голова» оппозиционного политика, экс-премьер-министра Акежана Кажегельдина – в правительстве, потом в Республиканской народной партии Казахстана (РНПК), а затем своими конфликтами в руководстве Общенациональной социал-демократической партии Казахстана (ОСДП), вроде почившей в бозе, однако успевший объявить о выдвижении кандидатуры Ермурата Бапи, провести предвыборный съезд, объявить выборам бойкот и сменить название.
Сбои и просчеты
Таким образом, электоральная кампания планировалась по сценарию уверенной победы Токаева в первом туре. При таком раскладе было очевидно, что на серьезное противодействие никто не рассчитывал.
Кандидаты старались в меру своих сил и возможностей, понимая однако, что выше головы не прыгнешь. Любопытно, что кандидаты, которые изначально считались аутсайдерами гонки — например, Тугел, которому предрекалось седьмое место — проявили себя достаточно ярко в силу определенной одиозности и использования нестандартных методов агитации.
Кампания же Косанова вызвала к себе интерес, поскольку, по казахской «традиции», жизнь ему начала портить отнюдь не официальная пропаганда, а бывшие и действующие соратники. Правда, это сыграло ему только на руку, поскольку существенно повысило обсуждаемость Косанова в СМИ и соцсетях.
При этом серьезным, на мой взгляд, сбоем кампании стало то, что Нурсултан Назарбаев после отставки не стал брать паузу и уходить в тень, а сходу активно приступил к обязанностям первого президента. Фактически первые полтора месяца выборной кампании Нурсултан Абишевич присутствовал в информационной повестке больше, чем все кандидаты на главный пост в стране вместе взятые. Как он сам пошутил: после отставки о нем стали больше писать, чем во время его пребывания в должности президента.
Возможно, этим активным участием в политической жизни страны Елбасы оттянул на себя то внимание, которое могло бы предназначаться Токаеву и, вероятно, не дал своему преемнику возможности проявить себя на большем количестве площадок и трибун. Сам Нурсултан Абишевич не стал упрощать ситуацию, заявив недавно на одном из публичных мероприятий, что в Казахстане есть «только один президент, и он главный». Правда, не стал уточнять, какой именно. Это осложнило кампанию Токаева.
Победа очевидна, но какой она будет?
Касым-Жомарт Кемелевич, как мы все прекрасно знаем, это и политический тяжеловес, и опытный аппаратчик, и авторитетный международник с большим опытом работы и в МИД, и в правительстве, и в парламенте, а также единственный казахстанец, занимавший столь высокий пост в аппарате ООН. Однако специфика его прежней работы не предполагала его широкую известность среди населения.
Сенат – это палата, которая в отличие от мажилиса, не взаимодействует непосредственно с социумом и избирателями. Правительство он возглавлял почти два десятилетия назад, и его деятельность в качестве премьера в определенном смысле подзабылась. По сути, задача текущей электоральной кампании состояла в его более полноценной презентации среди населения, в демонстрации его сильных сторон и личностных качеств.
Однако по причине того, что в ходе избирательной кампании первый президент переключил на себя большую часть внимания, полноценной презентации Токаева в качестве кандидата в президенты особо не случилось. Таким образом, первый президент затмил кампанию второго.
При этом учитывая, что изначально токаевская кампания не была рассчитана на вмешательство этого фактора, она продолжилась по традиционным, разработанным еще при Назарбаеве лекалам. Действующий президент занимается исполнением текущих обязанностей главы государства, а агитацией занимается его штаб. Однако при этом не был учтен тот момент, что президент-то новый, и в этой ситуации прежние подходы могут работать иначе.
Штабы, безусловно, проделали большую работу, но и остальным кандидатам досталось гораздо больше внимания, чем планировалось. Им предоставлялось равное эфирное время, они достаточно широко охватили своей агиткампанией малые населенные пункты и трудовые коллективы. В итоге и Еспаева, и Ахметбеков, и Рахимбеков, и Тугел, и Косанов получили довольно неплохой бэкграунд к выборам. Их программные выступления оказались достаточно востребованными.
Поскольку какой-то ясной социологической картины выборного периода у нас нет, официальная социология, которая была допущена ЦИКом к проведению соцопросов, вызывает определенные сомнения – сейчас судить об однозначном исходе кампании сложно.
Очевидно, что Токаев победит, и победит в первом туре. Однако фактор убедительной решающей победы является не совсем устойчивым. Процент, который он получит, и распределение голосов среди остальных шести кандидатов остается пока дискуссионным вопросом.
Ошибки правительства
— Фоном к текущей агитационной кампании стали акции протестов, в которые были вовлечены разные слои населения — от либеральной алматинской тусовки до многодетных матерей. Что, на ваш взгляд, является причиной этих акций: вакуум власти, десакрализация института президента, или в этом есть следы внешнего вмешательства? Можно ли сказать, что по Казахстану нынче бродит призрак «цветной революции»?
— Думаю, что мы имеем дело не с рисками цветной революции, а с ситуационным сочетанием различных типов протестов. Предыдущий состав правительства в социальной сфере наломал немало дров: фискальная нагрузка выросла, а на фоне отсутствия экономического роста и решения проблем безработицы это способствовало росту социального напряжения.
Только в нынешнем году — со сменой правительства и приходом Аскара Мамина — был сформирован сильный социальный блок правительства, в который пришли опытные «социальщики» Гульшара Абдыкаликова и Бердибек Сапарбаев. Только после этого началась какое-то движение в сторону решения накопившихся проблем.
Однако некоторые шаги – увеличение выплат многодетным семьям, обещания предоставить арендные квартиры – породили в свою очередь рост ожиданий со стороны населения
Сейчас, как известно, активно обсуждаются проблемы многодетных матерей, которых, что характерно, не интересуют вопросы социальной адаптации, трудоустройства, помощи с воспитанием детей – они ориентированы исключительно на выбивание у государства бесплатного жилья. В какой-то степени требования многодетных семей обоснованы, учитывая демографический аспект.
Однако очевидно, что государственная политика в этом вопросе должна быть более рациональной и эффективной, а не сводиться к бесплатной раздаче квартир. На фоне протестов многодетных матерей оживилось закредитованное население, дольщики, ипотечники и прочие категории должников. Все они начали массово выдвигать свои требования.
Любопытно, что относительно протестовавших на днях возле Акорды женщин уже появилась информация, что все они уже были на приеме у министра труда и соцзащиты и акима Нур-Султана, и многие их требования были удовлетворены. Тем не менее, пользуясь моментом, выборным периодом, они решили пойти на площадь и потребовать себе квартиры. Эта позиция вызывает у многих в обществе обратные чувства – осуждение социального иждивенчества.
Почему люди, рационально планирующие семейный рост и бюджет, находятся в менее привилегированном положении, чем те, кто о последствиях особенно не задумывается?
Таким образом, на фоне выборов мы видим нарастание фактора социальной протестности – определенные категории граждан хотят воспользоваться электоральной ситуацией, чтобы продавить решение своих бытовых и личных проблем. Это один аспект протестности.
Протесты в тренде
Второе – продолжаются активные призывы к протестам со стороны беглых олигархов — в первую очередь, от лица Мухтара Аблязова, который на фоне отсутствия какого-либо противодействия и напоминаний, кем он на самом деле является, активно проповедует в соцсетях. Тем более, что здесь им движут и старые счеты: именно правительство Токаева в свое время не дало ему захватить ЭГРЭС-2, а сам действующий президент в одной из своих книг достаточно подробно описал деятельность Аблязова в те годы.
Любопытно, что люди присоединяются к протестным акциям, инициированным Аблязовым, не по причине того, что они его поддерживают, а только потому, что это предоставляет им возможность высказаться о наболевшем.
Наконец, смена власти была связана с некими завышенными политическими ожиданиями – дескать, уйдет первый президент и срочно наступит демократия, либерализм, плюрализм и т. д. Очевидно, что определенные политические реформы действующий президент проводить будет, однако у всех у нас свежа память о плачевном опыте перестройки и социальных и межнациональных конфликтах, которыми она сопровождалась. Поэтому контроль над ситуацией из своих рук государство выпускать не собирается.
В этих условиях отсутствие какой-либо радикальной динамики в политической сфере и скороспелое решение о переименовании столицы вызвали еще и определенное политическое недовольство.
Что касается молодежи – весь этот так называемый хипстерский протест, это цветущая молодежь, с печальным видом вещающая, что она вдруг проснулась и обнаружила, что в стране что-то не так — ничего, кроме издевки, вызвать по большому счету не может. Хотя это и не отменяет недостатков в государстве и критики в адрес власти.
Тут, с одной стороны, налицо определенная промывка мозгов в социальных сетях, с другой – присутствует элемент политической моды. Грубо говоря, в этом сезоне в тренде, допустим, рваные джинсы, электрические самокаты, рыжий цвет волос и политический протест. Говорить, что за ними стоит что-то серьезное, я бы не стал. Либералы из кофеен – это по большому счету великовозрастные подростки, которых вряд ли стоит рассматривать как некую политическую силу.
С другой стороны, все это вместе, в совокупности, создает определенное политическое давление на ситуацию. Особенно в условиях электоральной кампании. Есть некоторые слабые места и подвешенные проблемные вопросы. И это создает почву для того, чтобы все вышеобозначенные линии протеста, какими бы иррациональными и нелогичными они не были, сойдясь в одной точке, могли разрастись в нечто большее… Теоретически.
Практически же, политическая инициатива у команды Токаева. Нужно просто грамотно отделять реальные проблемы от политического инфантилизма, социального иждивенчества и политических провокаторов.
