Конституционный референдум в Узбекистане намечен на 30 апреля 2023 года. Прошлогоднее голосование не состоялось из-за беспорядков в Каракалпакстане, после которых Ташкент пообещал провести более тщательную работу и внести изменения в Основной закон страны. О подготовке Ташкента к голосованию – особенно в области безопасности – Ia-centr.ru рассказал старший научный сотрудник Центра постсоветских исследований ИМЭМО РАН Станислав Притчин.
– Для чего политической системе Узбекистана необходим референдум и насколько сильно по его итогам обновится Конституция страны?
– С 2016 года страна переживает серьёзные реформы, которые коснулись практически всех сфер жизни в Узбекистане. Пакет реформ, проводимых под руководством президента Шавката Мирзиёева, достаточно внушителен и рассчитан как минимум до 2030 года. Поэтому Конституция, по которой прежде жил Узбекистан, во многом морально устарела. Уже сейчас, в 2023 году, республика сильно изменилась по сравнению с 2016 годом.
Новый президент Узбекистана сделал акцент на связи с обществом. Были созданы общественные приёмные, тем самым открыв новый этап взаимоотношений рядовых узбекистанцев и правительства. Эти процессы продолжаются и сегодня.
Конституционная реформа проходила в том же ключе, с вовлечением общественных групп и регионов. Власти Узбекистана представляют эту реформу как народную: было учтено очень много изменений и предложений, внесенных представителями гражданского общества. Практически все статьи Конституции изменились, очень много позитивных инноваций появилось в области прав человека, презумпции невиновности и т. д.
В целом государство стало более открытым, ориентированным на развитие, реформы, привлечение инвестиций. Тем не менее Узбекистан остается президентской республикой, а глава государства продолжает быть главным стейкхолдером (англ. stakeholder – термин из инженерной сферы и IT, означает лицо или организацию, имеющую уникальные права и интересы в рамках проекта. – Прим. Ia-centr.ru) политической системы. Сильная исполнительная власть сохраняется – прежде всего в интересах сохранения стабильности.
– Насколько ситуация апреля 2023 года отличается от того, что мы видели прошлым летом? Как власть учитывала интересы безопасности при подготовке референдума и есть ли такие риски сейчас?
– В 2022 году при подготовке реформы власти допустили ошибку, недооценив значимость особого конституционного статуса для Каракалпакстана.
Конечно, речь идет о сохранении номинальной автономии – понятно, что в силу географии и инфраструктуры Каракалпакстан без Узбекистана не сможет развиваться самостоятельно.
В прошлом году в автономной республике оперативно навели порядок, уделив летним событиям максимум внимания. Последующие расследования проходили достаточно открыто, замалчивания не было. Кроме того, власти быстро отыграли ситуацию, вернув Каракалпакстану прежний статус в новой Конституции.
Кроме того, произошла активизация Ташкента в социально-экономическом развитии региона – да и в целом при действующем президенте Каракалпакстану уделялось серьёзное внимание, учитывая сложности местной геоклиматической и экологической ситуации.
В целом власти учли прошлогодний урок. Все изменения, которые планируется внести в итоговую версию Конституции, были критически переосмыслены, чтобы больше не возникало рисков подобного рода, протестов со стороны населения. Таких моментов, которые могли бы серьезно затронуть какую-то часть узбекистанского общества, в проекте Основного закона сейчас нет.
– Что можно сказать о роли иностранного фактора в беспорядках в Каракалпакстане в 2022 году?
– Именно каракалпакские события показали, что наши западные партнёры очень внимательно отслеживают все слабые и узкие места постсоветского пространства. И стараются максимально их раскручивать, если видят в них потенциал для дестабилизации.
Внешний фактор каракалпакских событий фактически подтверждён: мы видели аресты и задержания активистов.
В том числе – в соседнем Казахстане, который пошёл на сотрудничество с Узбекистаном и арестовал на своей территории нескольких активистов, принимавших участие в организации извне протестов в Каракалпакстане.
Часть активистов, принимавших участие в разжигании протестов, бежали на Запад, получив там убежище и поддержку. Это лишний раз доказывает, что против Узбекистана велась активная внешнеполитическая игра.
– Предпринимались ли подобные попытки дестабилизации накануне референдума?
– Я не видел таких заявлений и шагов. Если смотреть на предварительные заявления БДИПЧ ОБСЕ (Бюро по демократическим институтам и правам человека – институт, одна из важнейших функций которого – наблюдение за выборами в странах – участницах ОБСЕ. – Прим. Ia-centr.ru), – которое отправило в Узбекистан «ужатую», а не полноценную миссию, – референдум и новый вариант Конституции оцениваются на Западе достаточно позитивно.
Западная «генеральная линия» всё-таки нацелена на сотрудничество с Узбекистаном, особенно в условиях украинского кризиса. Тем не менее поиск слабых мест (включая фактор прав человека) всё равно продолжается.
Если Узбекистан займет невыгодные для Запада позиции, рано или поздно попытки дестабилизации вновь будут предприниматься. Мы знаем много подобных событий в регионе Центральной Азии, – включая андижанский кейс (массовые беспорядки в Андижане, прошедшие в мае 2005 года. – Прим. Ia-centr.ru), – когда западный неправительственный сектор активно способствовал разжиганию конфликтов.
Однако на нынешнем этапе ситуация выглядит для Узбекистана достаточно стабильной. Наказав виновных в неконституционных действиях лета 2022 года, раскрыв сетки западных неправительственных активистов, Узбекистан вышел из ситуации более устойчивым к новым попыткам дестабилизации извне.
Уроки были выучены: повторюсь, сейчас в Конституции нет изменений, которые могли бы вызвать недовольство части населения. Поэтому сейчас возможности западных игроков по расшатыванию ситуации ограничены.
