Президент #Таджикистан'а Эмомали Рахмон в последние месяцы крайне активен как на внешнеполитическом поле, так и во внутристрановых делах. Глава Таджикистана критикует победивший в Афганистане «Талибан»*, его сын Рустам на днях посетил казахстанскую столицу, в Душанбе принимают глав соседних государств. С чем связана жесткая позиция президента Таджикистана по афганскому вопросу и при чем тут транзит власти в стране? Об этом читайте в материале на Ia-centr.ru.
Глава Республики Таджикистан развил бурную деятельность в последние месяцы. В сентябре он не только провел саммит ШОС и ОДКБ, но также успел выступить на сессии Генассамблеи ООН с жесткой критикой действий талибов*, а также посетил Раштскую долину и Хатлонскую область, где к его визиту сдали в эксплуатацию административные, производственные и социальных объекты. В эти дни глава Таджикистана инспектирует граничащий с Афганистаном Горный Бадахшан.
Всплеск активности лидера РТ может объясняться активной подготовкой к процессу передачи власти. Эмомали Рахмон не молод – 5 октября ему исполнится 69 лет. Разговоры о грядущем транзите в стране идут уже более 5 лет.
То, что нынешний президент Таджикистана готовит себе замену – тезис редко оспариваемый. Наиболее часто в качестве вероятных преемников эксперты называют его детей. Президент Таджикистана – многодетный отец, у него семь дочерей и два сына.
Сын Рустам Эмомали и дочь Озода сделали серьезную карьеру: Рустам успел побывать мэром столицы, сейчас возглавляет парламент, Озода – руководит аппаратом президента, ранее работала в МИДе.
Дочери помогают главному семейству страны поддерживать связи с внешним миром – Озода работала в посольстве Таджикистана в США, третья дочь – Рухшона Рахмонова, в посольстве в Великобритании.
Близкие к властям местные эксперты и политики объясняют успехи президентских детей талантами и трудолюбием, а критики Рахмона утверждают, что основная причина заключается в протекции отца.
Рустам Эмомали
Именно Рустам Эмомали считается наиболее вероятным преемником нынешнего главы государства. В его пользу играют как происхождение (старший сын), так и опыт работы в госструктурах – с 2006 года сын президента последовательно рос по карьерной лестнице, получая необходимые компетенции – разобраться с существующими в стране финансовыми потоками и схемами хищения средств ему помогла работа в таможне (2013) агентстве по финансовому контролю и борьбе с коррупцией (2015), мэрии Душанбе (2017). Отметим также, что Рустам Эмомали полиглот (5 языков в наличии) и успел получить три высших образования.
По свидетельству очевидцев, в Таджикистане Рустам Эмомали влиятелен и пользуется большим уважением. По средневековому образцу, вокруг таджикского принца сформировался т.н. «малый двор» – группа сторонников из числа отпрысков родовитых и влиятельных семей.
Рустам Эмомали последовательно прикладывает усилия для повышения политического веса вне страны. Президентский сын встречается с западными послами, в 2019 году в статусе мэра таджикской столицы встретился с Шавкатом Мирзиёевым в Узбекистане. В сентябре 2021 года уже как спикер парламента Рустам Эмомали побывал в Казахстане, обсудил с президентом Касым-Жомартом Токаевым вопросы международного сотрудничества. Поддерживает Эмомали-младший и отношения с Россией, в 2020 году встречался в Москве с Сергеем Собяниным, в июле 2021 года – с приехавшим в Душанбе Вячеславом Володиным.
Озода Рахмон
Как о преемнике Эмомали Рахмона говорят и о его 43-летней дочери –Озоде. Как и ее брат, Озода Рахмон последовательно делала карьеру в системе госуправления Таджикистана – работала в МИДе (вплоть до замглавы министерства), имеет ранг Чрезвычайного и Полномочного Посла, была избрана сенатором от Душанбе, руководила правовым комитетом в парламенте. Сейчас Озода Рахмон, руководя Администрацией президента, остается глубоко погруженной в таджикские политические процессы.
Главный минус Озоды с точки зрения возможностей у власти – гендерная принадлежность. Таджикистан – это традиционная исламская страна, женщина во главе страны – нонсенс. Единственным исключением, подтверждающим правило, является Роза Отунбаева, в 2010 году пришедшая к власти в Кыргызстане. Отубаева занимала свой пост полтора года, при этом ее возможности были значительно ограничены – значительную часть власти распределили между собой члены Временного правительства в КР.
Нельзя исключать вариант того, что Рахмон может передать власть не детям, а кому-то из родственников, либо представителю ближайшего окружения. Выбор богатый. Помимо подчиненных, Рахмон может обратить внимание на некровных родственников – например на зятей – мужей Озоды, Рухшоны и Парвины Рахмон. Этот вариант маловероятен и может быть реализован только при форс-мажорных обстоятельствах.
Что нужно для транзита власти?
Для передачи власти Эмомали Рахмону необходимо выполнить несколько условий. Во-первых, необходимо нейтрализовать оппозицию, во-вторых, социально-экономическая ситуация внутри страны на момент транзита должна быть стабильной и подконтрольной.
Кроме того, кандидатуру преемника надо согласовать с внешними центрами силы – Китаем, Россией, США, а также заручиться поддержкой Узбекистана и Казахстана. Согласие сразу всех центров получать не обязательно, но крайне желательно.
Оппозиции внутри Таджикистана практически нет. Те фигуры, что остались на поле – покинули стран и только из-за рубежа критикуют нынешний режим, не представляя особой опасности для властей. Определенную угроз при транзите могут представлять местные кланы, их активность может привести к росту сепаратистских настроений.
С обеспечением стабильности в стране дела обстоят сложнее. Таджикистан – страна небогатая, к морю выхода не имеет, находится вдали от оживленных торговых путей. Треть ВВП страны составляют переводы мигрантов, трудящихся в России. Пандемия COVID-19, экономический кризис, а также рост цен на продовольствие больно ударили по бюджету Республики Таджикистан и кошелькам ее жителей. Падение уровня жизни и безработица среди трудоспособных активных молодых граждан вкупе с растущей популярностью радикальных исламских течений стабильности не добавляет. Чтобы решить финансовые проблемы Таджикистану нужно регулярно получать финансовую помощь извне. Раньше механизм работал «как часы», однако в последние пару лет доноры стали заметно прижимистей – ни Китай, ни Россия, ни тем более США уже не хотят просто так направлять средства для Таджикистана.
Внешний фактор – может ли кто-то повлиять на транзит в Таджикистане?
Заручиться внешней поддержкой транзита власти Рахмону было непросто. С Пекином вопрос передачи власти по наследству в целом решен – для руководства КНР имя будущего руководителя страны не имеет значения, лишь бы Таджикистан продолжал сотрудничество и не поддерживал китайских недоброжелателей. С Москвой и Вашингтоном переговоры продолжаются по сей день. Чтобы добиться результата на выгодных для себя условиях, официальный Душанбе с разной степенью успеха пытается играть на противоречиях между конкурирующими державами. Основной проблемой для команды Рахмона является то, что Таджикистану кроме обещаний лояльности особо нечего предложить своим партнерам.
Последние события в Афганистане одновременно стали для Таджикистана вызовом и возможностью. Вызов очевиден – приход Талибана* к власти в соседней стране создает угрозу вторжения в Таджикистан либо самих талибов*, либо отдельных групп вооруженных экстремистов. Ответ на угрозу был дан за счет закупки оружия, мобилизации собственных силовых структур, а также усиления российских вооруженных формирований на территории страны.
Возможностями, которые предоставили Таджикистану афганские события, Эмомали Рахмон пытается воспользоваться в эти дни. Кризис в Афганистане дал Таджикистану редкий шанс из объекта международной политики на время стать субъектом. Пока большинство стран мира занимают выжидательную позицию, решая стоит ли вести диалог с талибами*, Таджикистан наряду с Индией, жестко выступил против новых властей страны.
Душанбе в своей риторике использует тезис о необходимости защиты интересов соотечественников – этнические таджики по разным данным составляют около 30-40% населения Афганистана, но в новые структуры власти практически не включены. Активное участие в афганских процессах позволяет Таджикистана оказывать влияние на процессы в соседней стране, а это дает Эмомали Рахмону два серьезных плюса. Жесткая патриотическая риторика о защите соотечественников может помочь мобилизовать общественное мнение в стране перед лицом внешнего врага. На международной арене возникает шанс нарастить политический вес и получить дополнительные аргументы для более успешного торга с центрами силы.
У Таджикистана возникает выбор из вариантов – в угоду США продолжить конфликтовать с «Талибаном»* или же сделать услугу КНР и официально признать новые власти страны? Оба варианта хороши по-своему, главное не переоценить свои силы и верно учесть конъюнктуру. Выигрыш в этой партии может быть хорош, но в случае ошибки последствия для руководства Таджикистана окажутся весьма тяжелыми.
